Диана 
Катя всегда любила вечера — время, когда город замедляется, а окна домов зажигаются теплым светом, словно маленькие маяки в море сумерек. Ей было 32, и она работала флористом в крохотном магазинчике на окраине Москвы. Дни ее пахли розами и эвкалиптом, а жизнь текла тихо, как река за окном: без резких поворотов, но и без особых всплесков. Любовь казалась ей чем-то далеким — историей из фильмов, где героини всегда красиво плачут под музыку. «Может, я просто не из тех, кто влюбляется», — думала она, перевязывая очередной букет лентой.
Но в один из ноябрьских вечеров все изменилось. Катя задержалась в магазине допоздна — клиент заказал сложную композицию из пионов и хризантем, и она, увлекшись, не заметила, как за окном сгустились сумерки. Закрыв дверь на ключ, она шагнула на улицу и тут же замерла: напротив, через дорогу, в окне старого дома горел свет. Не просто свет — кто-то украсил подоконник гирляндой из маленьких лампочек, и они мигали, как звезды, упавшие на землю. Катя невольно улыбнулась — это было так просто и так красиво.
На следующий день она снова увидела то же окно. И на третий. К концу недели она поймала себя на том, что каждый вечер ждет этого света, как ребенок ждет чуда. А потом случилось то, что она позже назвала «вмешательством судьбы».
В тот вечер шел снег — первый в этом году, пушистый и мягкий. Катя вышла из магазина, подняла лицо к небу, ловя снежинки ресницами, и вдруг услышала голос:
— Красиво, правда? Снег всегда делает все немного волшебным.
Она обернулась. Рядом стоял парень — высокий, в темно-синем пальто, с шарфом, небрежно намотанным вокруг шеи. В руках он держал бумажный стаканчик с кофе, а глаза его — серые, с искрами — смотрели на нее с любопытством.
— Да, — кивнула Катя, чувствуя себя неловко. — Первый снег всегда особенный.
— Я Дима, — представился он, протягивая свободную руку. — Живу вот там, — он кивнул на дом с гирляндой. — А ты, кажется, из цветочного? Каждый вечер тебя вижу, когда закрываешь.
Катя смутилась. Она не привыкла, что кто-то замечает ее маленькие ритуалы.
— Катя, — ответила она, пожав его руку. — А это ты гирлянду повесил? Она… классная.
— Да, — он улыбнулся, и от этой улыбки снег, кажется, стал падать медленнее. — Люблю, когда дома уютно. Хочешь кофе? У меня тут запасной стаканчик случайно оказался.
Она хотела отказаться — кто пьет кофе с незнакомцем посреди улицы? — но что-то в его голосе, мягком и спокойном, заставило ее сказать:
— Ладно. Но только если с корицей.
Дима рассмеялся.
— Серьезно? У меня как раз с корицей. Это судьба, Катя.
Они стояли под фонарем, пили кофе и говорили — сначала о погоде, потом о том, как Дима однажды пытался вырастить кактус, но залил его водой, и как Катя в детстве мечтала стать балериной, но бросила после первого занятия. Снег падал на их плечи, а время будто остановилось.
— Знаешь, — сказал он вдруг, глядя на нее поверх стаканчика, — я заметил тебя еще месяц назад. Ты всегда такая сосредоточенная, когда закрываешь магазин. А потом улыбаешься чему-то своему. Это красиво.
Катя замерла, не зная, что ответить. Ей вдруг стало тепло — не от кофе, а от его слов.
— А я заметила твое окно, — призналась она тихо. — Оно… как маяк. Каждый вечер жду, загорится ли.
Дима посмотрел на нее долгим взглядом, а потом сказал:
— Тогда давай сделаем так, чтобы оно горело для тебя. Придешь завтра ко мне на чай? Покажу, как я его украшаю.
Она кивнула, сама не веря своей смелости.
На следующий вечер Катя стояла у его двери с букетом ромашек — «для уюта», как она сказала. Дима открыл, в свитере с оленями и с той же улыбкой, от которой у нее кружилась голова. Они пили чай с медом, украшали окно новой гирляндой и смеялись, когда он случайно уронил коробку с лампочками. А потом, когда снег снова пошел за окном, Дима включил музыку — тихую, джазовую — и протянул ей руку.
— Потанцуем? — спросил он.
— Я не умею, — засмеялась Катя. — Я же про балет рассказывала.
— Ничего страшного. Я тоже не мастер. Просто держись за меня.
Они танцевали — медленно, неловко, наступая друг другу на ноги, но это было лучшее, что Катя могла себе представить. За окном мигал их маленький маяк, а она думала, что любовь, оказывается, не всегда громкая. Иногда она приходит тихо, с запахом корицы, теплом чужих рук и светом в окне, который кто-то зажигает специально для тебя.
Прошло два месяца. Теперь каждую пятницу они пьют чай у Димы, а по субботам Катя учит его разбираться в цветах. Окно с гирляндой стало их маленьким талисманом, и каждый раз, когда идет снег, он спрашивает:
— Ну что, потанцуем?
А она смеется, берет его за руку и думает, что, может, любовь — это и есть тот самый свет, который ты находишь в самый обычный вечер.
