Диана 
В один морозный февральский вечер, когда город утопал в сером тумане, словно в старом немом кино, жизнь Маргариты Ивановны сделала неожиданный поворот.
Она всегда приходила в круглосуточный магазин «Ночной свет» ровно в семь утра, словно по невидимому будильнику. Её старенький плащ цвета мокрого асфальта и потёртый шерстяной платок давно стали частью утреннего пейзажа. Вторник и пятница — дни, когда Маргарита Ивановна, сгорбившись от холода и возраста, появлялась у полок с хлебом и крупами. Магазин в эти часы был почти пуст: лишь пара таксистов да случайные полуночники нарушали тишину.
— Опять наша бабуля, — пробормотала кассирша Лена, лениво листая журнал. Её смена тянулась бесконечно, и мысли были заняты только горячим душем и сном.
— Кто? — переспросил Артём, новенький грузчик с добродушной улыбкой и россыпью веснушек на щеках. Он ещё не успел пропитаться равнодушием ночных смен.
— Да эта, — Лена кивнула в сторону Маргариты Ивановны. — Полчаса будет ценники разглядывать, потом возьмёт хлеб и, может, крупу какую. Обычное дело.
Утро выдалось особенно промозглым. Фонари за окном едва светили, их жёлтые лучи растворялись в густом тумане. Маргарита Ивановна медленно бродила между стеллажами, её худые пальцы, стянутые узлами артрита, сжимали старый кошелёк. Она пересчитывала мелочь, шевеля губами, будто боясь, что монеты исчезнут.
У молочного отдела она замерла. Глаза скользили по бутылкам с кефиром, пачкам творога, но рука так и не поднялась взять что-то. Артём, которому надоело перекладывать банки с тушёнкой, подошёл ближе.
— Помочь, бабушка? — спросил он, стараясь говорить мягко.
Маргарита Ивановна вздрогнула, обернулась. В её глазах, выцветших, но живых, мелькнула тень смущения.
— Да нет, сынок, просто смотрю… — она замялась, теребя кошелёк. — Дорого всё нынче. Хотела кефир взять, да, видно, не судьба.
Она махнула рукой и побрела к хлебному отделу. Артём смотрел ей вслед, чувствуя, как в груди шевельнулось что-то тёплое и тревожное.
К кассе Маргарита Ивановна подошла с половинкой ржаного хлеба. Долго копалась в кошельке, выкладывая монеты по одной. Её губы дрожали, будто она хотела что-то сказать, но не решалась. Наконец, подняв глаза на Лену, она тихо произнесла:
— Девочка, возьми мне кефир, а? Пенсию только в понедельник дадут, а мне… не хватает. Я отдам, честное слово.
Лена даже не подняла взгляд. Пробила хлеб, сгребла мелочь.
— У нас тут не приют, — бросила она. — Все про пенсии рассказывают, а потом забывают долг вернуть. Идите уже.
Маргарита Ивановна опустила голову, забрала хлеб и медленно направилась к выходу, будто каждый шаг отнимал у неё силы.
В этот момент к кассе подошла девушка в ярко-зелёной парке. На бейджике значилось: «Катя, фотограф». Каждое утро она забегала за латте и круассаном, а её улыбка, казалось, могла растопить февральский лёд.
— Я оплачу кефир, — сказала Катя, кладя на прилавок тысячу рублей. — И добавьте пару сырков, тех, что в шоколаде. Для бабушки.
Лена закатила глаза, но деньги взяла. Пробила товар, буркнув:
— Эй, бабуля! Вернитесь, вам кефир купили.
Маргарита Ивановна обернулась, растерянно моргая. Когда до неё дошло, она всплеснула руками:
— Ой, милая, зачем? Я же просто так сказала, не подумав… Я верну, как пенсию получу, ей-богу!
— Ничего не знаю, — Катя улыбнулась, протягивая пакет. — Я Катя, а вы?
— Маргарита Ивановна, — старушка осторожно взяла пакет, будто он был из хрусталя. — Спасибо тебе, родная. Дай Бог тебе счастья.
На улице, где мороз щипал щёки, Катя предложила проводить старушку домой.
— Да ты что, дочка! — замахала руками Маргарита Ивановна. — Тебе небось на работу пора.
— Успею, — отмахнулась Катя. — Куда идём?
— На Лесную, 12. Там, где старые пятиэтажки.
— О, почти по пути! — обрадовалась Катя. — Я на Лесной, 5 живу.
Они шли рядом: молодая девушка с копной каштановых кудрей и старушка, чьи шаги были такими мелкими, что Катя невольно замедлялась. По дороге Маргарита Ивановна рассказала, что живёт одна. Муж умер семь лет назад, дочь с семьёй уехала в Екатеринбург.
— Звонит Леночка, конечно, — говорила она. — Иногда деньги присылают. Но у них своих забот полон рот: внук в школу пошёл, зять работу меняет. Не хочу их обременять.
Но в голосе чувствовалась усталость, будто ноша одиночества стала неподъёмной.
— Последние месяцы совсем туго, — призналась она. — В подвале труба лопнула, нас залило. Полы вздулись, стены плесенью покрылись. Управляющая компания только обещает, а толку ноль. И пенсию задержали, вот и сижу на хлебе да чае.
— А дочь знает? — спросила Катя.
— Нет, и не надо, — твёрдо ответила Маргарита Ивановна. — Они и так еле концы с концами сводят. Я мать, мне их поддерживать надо, а не наоборот.
Они дошли до старой хрущёвки с облупившейся краской. У подъезда Маргарита Ивановна вдруг сказала:
— Зайдёшь на чай? У меня варенье малиновое, сама варила.
Катя глянула на часы. До съёмки оставалось полчаса, студия недалеко.
— На пять минут, — согласилась она, набирая номер коллеги, чтобы предупредить о задержке.
Квартира встретила их запахом сырости и уютом, который бывает только в домах, где каждая вещь хранит историю. Старый диван с вязаным пледом, пожелтевшие фотографии на комоде, выцветшие занавески. В углу стояли вёдра, пол был застелен тряпками — следы потопа.
— Присаживайся, дочка, — засуетилась хозяйка. — Сейчас чай заварю. Какой любишь, с травами или чёрный?
— С травами, — улыбнулась Катя, оглядывая комнату.
Её взгляд упал на квитанцию, лежащую на столе. Сумма в двенадцать тысяч за отопление заставила её ахнуть.
— Это что, за месяц?! — воскликнула она, когда Маргарита Ивановна вернулась с чашками.
— Ошибка, — вздохнула старушка. — Звонила, обещали перерасчёт. Но пока плати, говорят, а то пени начислят. Вот и экономлю на всём.
— А с полом что? Сантехники были?
— Обещали на следующей неделе. Но я уже месяц их жду. Звоню, а они: «Очередь, ждите».
Катя нахмурилась. Её дед, бывший юрист, всегда учил: «Не отступай, пока не добьёшься». Она допила чай и решительно сказала:
— Маргарита Ивановна, я помогу. Сегодня вечером идём в вашу управляющую компанию. Потребуем сантехника и разберёмся с квитанцией.
— Ой, дочка, неудобно, — заволновалась старушка. — У тебя своих дел полно.
— Никаких «неудобно», — отрезала Катя. — Вы платите за услуги, а они обязаны их предоставлять. Договорились?
Вечером в офисе управляющей компании их встретила хмурая женщина за стойкой.
— Приём с девяти до пяти, — буркнула она, не отрываясь от телефона.
— Нам не на приём, — улыбнулась Катя. — У нас авария на Лесной, 12. Затопление, плесень, полы рушатся. Месяц ждём сантехника.
— Заявка есть, ждите, — женщина даже не взглянула.
— Месяц ждать — это нормально? — Катя повысила голос. — У пожилого человека сырость, здоровье под угрозой. Если завтра не пришлёте бригаду, я напишу в жилинспекцию и выложу фото квартиры в соцсети. С хэштегом #беспределЖКХ. Как думаете, сколько просмотров наберётся?
Женщина наконец подняла глаза, в них мелькнул страх.
— Не надо ничего выкладывать, — быстро сказала она. — Сейчас позвоню, узнаю.
Через десять минут она сообщила, что бригада приедет завтра утром. Катя настояла на компенсации за испорченный пол, но Маргарита Ивановна вмешалась:
— Мне не деньги нужны, лишь бы починили.
По дороге домой старушка призналась:
— Я бы никогда так не смогла, дочка. Мы привыкли молчать, терпеть. А ты вон какая — огонь!
— Это не огонь, — засмеялась Катя. — Это знание своих прав.
С квитанцией разобрались через неделю — сумма оказалась ошибкой, перерасчёт сделали. Но Катю возмутило, что пожилых людей заставляют платить вперёд, а потом месяцами ждать возврата.
— Многие просто не знают, как себя защитить, — объяснила она Маргарите Ивановне. — Надо проверять каждую цифру и не бояться спрашивать.
Бригада приехала утром, как обещали. Катя взяла выходной, чтобы помочь старушке разобрать вещи. Бригадир, крепкий мужчина по имени Виктор, узнал Маргариту Ивановну.
— Вы18:35 — Идёт загрузка… Выполнено 35%
