Диана 
Екатерина мчалась по шоссе в сторону маленькой деревни, где её ждала тётя Вера. Отпуск обещал быть тихим и спокойным, как в те далёкие летние каникулы, когда Катя, ещё совсем девчонка, бегала босиком по траве и ловила бабочек. Но теперь ей было за тридцать, а тёте, старшей сестре её отца, перевалило за шестьдесят. Время изменило многое, и беззаботного детства уже не вернуть.
Тётя Вера попросила Катю присмотреть за домом, пока она будет в санатории в Пятигорске. После тяжёлой зимы, подточившей её здоровье, врачи настояли на лечении минеральными водами. Катя, любившая тётю как родную мать, не могла отказать. Вера всегда баловала её, заменяя дочери, которой у неё никогда не было. Как тут не помочь, если тётя наконец решилась позаботиться о себе?
У самой Кати дела шли не ахти. Здоровье её не беспокоило, но в личной жизни зияла пустота. После расставания с последним возлюбленным прошло четыре года. За это время Катя успела получить диплом психолога, дополнивший её первое образование географа.
— Психолог без личного счастья, — бормотала она, сворачивая на просёлочную дорогу, — мне бы самой у кого-нибудь совета попросить…
С подругами отношения не ладились. Катя не любила пустые сплетни, хотя порой истории подруг забавляли её с профессиональной точки зрения. Но всё же ей не хватало душевной близости, тех разговоров, что согревают сердце.
Подъезжая к тётиному дому, Катя заметила знакомый сад, утопающий в цветущей черёмухе. Она улыбнулась, чувствуя, как напряжение отпускает. Из соседнего двора вышла тётина подруга, Любовь Ивановна, и, широко раскинув руки, воскликнула:
— Катюша, приехала, родная! Заходи, чайник уже греется!
— Спасибо, Любовь Ивановна, заходите на чай, как устроюсь! — ответила Катя, обнимая соседку. — Тётю в городе на поезд проводила, она мне целый список дел оставила.
— Пусть отдохнёт, заслужила, — кивнула Любовь Ивановна. — А ты как, не устала с дороги?
— Устала, но тут так хорошо… Тётя, конечно, молодец, что поехала лечиться. А то всё огород, огород… Силы-то не бесконечные, — вздохнула Катя.
— Да уж, Вера твоя упрямая. Но в этом году она помощника наняла, — подмигнула соседка. — Григорий, местный. Хороший парень, следит за хозяйством. Ты с ним построже, если что, а то он, знаешь, увлечётся работой — не остановишь.
— Помощник? Ну, это хорошо, — улыбнулась Катя. — Пусть трудится, я не против.
Она вошла в дом, вдохнула знакомый запах деревянных стен и лаванды. Пройдясь по комнатам, Катя провела пальцами по старым фотографиям, тронула фарфоровые фигурки на полке и распахнула окна. Аромат черёмухи и свежескошенной травы ворвался в дом, смешиваясь с пением птиц. Катя распаковала сумку и направилась на кухню, где Любовь Ивановна уже разливала чай по кружкам.
— Я вот ни разу в санаториях не была, — начала соседка, — как там, расскажи?
— Вот тётя вернётся, всё вам поведает. А в следующем году мы вас туда отправим, будете с ней на танцах зажигать, — пошутила Катя.
— Ой, Катя, ну тебя! — рассмеялась Любовь Ивановна, поправляя цветастый платок. — Ты лучше расскажи, как сама? Жених-то есть?
— Да какой там жених, — махнула рукой Катя. — Одна я, как вольный ветер. Зато теперь психолог, могу других жизни учить. А вот кто бы мне подсказал, как своё счастье найти?
В деревне Кате было легко. Она мечтала отдохнуть от городской суеты, от стресса экзаменов и защиты диплома. Здесь, среди зелени и тишины, она чувствовала себя на своём месте.
— Всё в руках судьбы, — мягко сказала Любовь Ивановна, погладив Катю по плечу. — Мама твоя, царство ей небесное, всегда за тебя молилась. А отец… он хороший, но у него своя жизнь. Ты, Катюша, сама себе опора. И Веру береги, ей ты как дочка.
Катя вышла в сад. Земля была вскопана, грядки аккуратно посажены, а на палочках красовались яркие пакетики от семян. «Тётя и тут без дела не сидела», — усмехнулась Катя. Внезапно за спиной послышались шаги. Она обернулась и увидела молодого мужчину, который представился:
— Здравствуйте, я Григорий. Помогаю Вере Павловне с огородом. Буду приходить вечерами, пока она в отъезде.
— А вы, значит, огородник на полставки? — с лёгкой иронией спросила Катя.
— Не совсем, — улыбнулся Григорий. — Я учитель в местной школе, преподаю литературу и историю. А летом ещё и вожатый в лагере. Но огород люблю, помогает голове отдохнуть.
Катя кивнула и ушла к реке. Ей хотелось тишины. Сев на берегу, она закрыла глаза, слушая плеск воды и шелест листвы. «Вот оно, счастье, — подумала она. — Простое и настоящее».
Прошло несколько дней. Катя гуляла по деревне, спала допоздна и наслаждалась покоем. Но вскоре ей захотелось действия. Она затеяла генеральную уборку: перестирала занавески, выбила ковры, проветрила одеяла и даже вымыла старую люстру, которая сияла, как новая.
— Ну ты даёшь, Катя! — восхитилась Любовь Ивановна. — Вера будет в восторге. Она ведь тоже чистоту любит, только сил у неё уже не те.
Григорий появлялся каждый вечер. Он чинил забор, поливал грядки, пропалывал цветники. Катя кормила кур и старого пса Барона, не вмешиваясь в работу Григория. Но каждый раз, осматривая сад после его ухода, она поражалась, как аккуратно всё сделано.
Они почти не разговаривали. Катя здоровалась, прощалась и уходила читать на веранду. Книги были её убежищем, а деревенская тишина — идеальным фоном. Но иногда она ловила на себе взгляды Григория — внимательные, чуть смущённые. Сначала она отмахивалась, но с каждым днём эти взгляды всё больше её интриговали.
Однажды Любовь Ивановна, принеся пирог с малиной, обмолвилась:
— Григорий-то наш один живёт. Развёлся пару лет назад. Хороший мужчина, работящий, а вот пару найти в деревне сложно. Молодёжь вся в город уезжает.
Катя кивнула, но не стала развивать тему. Её мысли были заняты скорым возвращением тёти и планами на будущую работу. Она собиралась практиковаться как психолог и, возможно, преподавать в городской школе.
Но взгляды Григория становились всё теплее. Однажды он задержался у веранды, где Катя читала, и нерешительно спросил:
— Екатерина, правда, что вы психолог? Вот, допустим, человеку сложно признаться в чём-то важном. Как бы вы посоветовали начать разговор?
Катя отложила книгу, прищурилась и с улыбкой ответила:
— Скажите этому человеку, что проще всего говорить, не глядя в глаза. Так легче собраться с мыслями. Первые слова — самые трудные, а потом уже проще.
— Серьёзно? — удивился Григорий. — А если хочется как раз в глаза посмотреть?
— Ну, тогда можно, но чуть позже, — рассмеялась Катя. — Главное — начать. А там уже разберётесь.
— А вы сами пробовали так? — спросил он, глядя в сторону.
— Я? — Катя пожала плечами. — Это не про меня, это из учебников. Но работает, проверено.
— А если я… то есть, мой знакомый хочет попробовать? — Григорий замялся. — Прямо сейчас?
— Валяйте, — кивнула Катя, сдерживая улыбку. — О чём разговор?
Григорий кашлянул, потёр шею и, глядя на цветущую клумбу, начал:
— Вот, допустим, человек встретил кого-то… и не может перестать думать об этом. Хочет быть рядом, говорить, просто видеть. Но боится, что это ни к чему не приведёт.
Катя почувствовала, как сердце забилось быстрее. Она тоже отвела взгляд и тихо спросила:
— Это ваш знакомый говорит? Или всё-таки вы?
— Не перебивайте, — буркнул Григорий, но уголки его губ дрогнули. — В общем, я… то есть он… хочет сказать, что вы… ты… очень особенная. И я не знаю, как это объяснить.
Катя молчала, глядя на свои руки. Тётушкина кошка Мурка подбежала к Григорию и начала тереться о его ноги. Он присел, погладил её, а потом посмотрел на Катю.
— И что дальше? — тихо спросила она.
— А дальше… не знаю, — признался Григорий. — Это ведь от двоих зависит, правда? Что посоветуете?
Катя улыбнулась, погладила Мурку, которая запрыгнула к ней на колени, и сказала:
— Посоветую не бояться. Если одному человеку хватило смелости заговорить, то второму стоит хотя бы выслушать. А там… жизнь покажет.
Они замолчали. Вечерний ветерок шевелил листву, а в саду пахло цветами и свежей землёй. Григорий встал, кивнул и ушёл. Катя смотрела ему вслед, чувствуя лёгкое тепло в груди.
На следующий вечер Григорий работал молча, избегая её взглядов. Катя несколько раз пыталась заговорить, но он отвечал коротко, уткнувшись в грядки. Она наблюдала за ним, и её сердце наполнялось странной, почти забытой радостью. Ей нравилось, что кто-то смотрит на неё с таким вниманием, что она нужна.
Когда Григорий собрался уходить, Катя вдруг окликнула его:
— Гриша, постой. Может, чаю выпьем? Вечер тёплый, посидим на веранде.
Он обернулся, удивлённый, и кивнул. Они пили чай, болтали о пустяках, а потом Григорий вдруг сказал:
— Знаешь, я ведь не думал, что в этой деревне найду что-то… кого-то. А ты приехала, и всё перевернулось.
Катя смутилась, но улыбнулась:
— А я не думала, что найду здесь что-то, кроме тишины. Но, похоже, ошиблась.
Вечер закончился поздно. Они сидели на крыльце, глядя на звёзды, и Катя вдруг вспомнила, как в детстве мечтала о таких моментах — простых, тёплых, настоящих.
Через несколько дней они встречали тётю Веру на вокзале. Вера Павловна, увидев их вместе, хитро улыбнулась, но ничего не сказала. Дома их ждал ужин, на который пришла и Любовь Ивановна. Соседка, сияя, обняла Веру:
— Ну, как там в Пятигорске? Лучше нашей деревни?
— Ещё как! — засмеялась Вера. — Но ты мне скажи, как тут мои помощники? Огород цел?
— Цел, и даже лучше, чем был, — подмигнула Любовь Ивановна. — А молодёжь твоя… кажется, они нашли общий язык.
Катя и Григорий переглянулись. После ужина они ушли к реке, где долго гуляли, держась за руки. Ночь была ясной, и звёзды отражались в воде, словно второе небо.
— Знаешь, — сказала Катя, — я всегда думала, что счастье — это что-то сложное. А оно, оказывается, вот здесь, в простых вещах. В разговорах, в твоих взглядах, в этом воздухе…
— А я думал, что счастье — это когда находишь того, кто тебя понимает, — ответил Григорий. — И я, кажется, нашёл.
Через месяц Катя вернулась в город, но ненадолго. В сентябре они с Григорием поженились. Свадьба была скромной, но весёлой — вся деревня гуляла. Катя решила остаться в селе, устроившись в местной школе учителем географии и психологом.
— Два высших, и всё ради деревенской школы? — удивлялись городские знакомые.
— А почему нет? — отвечала Катя, сияя. — Там дети, которым нужны учителя. И там мой дом. Моя любовь.
Её больше не тянуло в город. Деревня стала её миром, где ждали Григорий, тётя Вера, ставшая почти матерью, Любовь Ивановна с её пирогами и новые ученики. А по вечерам, сидя на крыльце, Катя и Григорий строили планы: открыть кружок для детей, посадить новый сад, а может, даже построить домик у реки. И в каждом их слове светилась любовь — та, что зажигает сердца и делает жизнь ярче звёзд.
