Диана 
В жизни Антона редко случались моменты, когда сердце билось так сильно, что заглушало шум города. Но именно такой момент настал, когда на экране его телефона высветился незнакомый номер. Антон сидел в своём офисе, заваленный отчётами, а за окном серый майский вечер накрывал город. Телефонный звонок выдернул его из рутины, как старый хит из школьных времён. Он раздражённо глянул на экран, пробормотав: «Кто ещё решил испортить мне вечер?»
— Антон? — раздался бодрый голос на другом конце. — Это я, Серёга Лебедев! Помнишь, как мы в школе химичку доводили до белого каления?
Антон замер, пытаясь соединить имя с лицом. Серёга Лебедев? Тот самый весёлый парень, который на выпускном пытался станцевать вальс с метлой?
— Серёга? — наконец выдавил Антон, и в голове всплыла картинка: школьный двор, запах мокрого асфальта после дождя и Лебедев, орущий что-то про свободу после последнего урока. — Откуда ты взялся?
— Да я в городе, брат! — радостно загудел Серёга. — Развёлся, живу по-новому. А звоню вот зачем: Витька Сомов, помнишь его? Открыл ресторан, прикинь! Собирает наш класс на тусовку. 25 мая, в его «Золотом компасе». Будет куча народу, даже Лена Кравцова обещала быть. Помнишь её?
Лена Кравцова. Это имя ударило, как молния. Антон почувствовал, как горло сжалось, а перед глазами замелькали образы: её смех, каштановые локоны, веснушки, которые он пересчитывал в уме, пока она болтала с кем-то другим. Первая любовь, от которой он так старательно убегал все эти годы.
— Лена? — переспросил он, стараясь звучать равнодушно. — И что, спрашивала про меня?
— Ну, не прям про тебя, но интересовалась, кто будет. Я сказал, что найду тебя, — хохотнул Серёга. — Ты же теперь большой человек, да? Свой автосалон, в костюмах рассекаешь. Придёшь? В семь вечера, 25-го. Будет весело!
— Подумаю, — буркнул Антон, чувствуя, как сердце стучит всё громче.
Они ещё немного поболтали, но Антон уже не слушал. Повесив трубку, он откинулся в кресле, глядя на погасший экран компьютера. Лена. Её образ, как старая фотография, выцвел, но всё ещё хранился где-то в глубине памяти. Он пытался не думать о ней, не искать в соцсетях, но сейчас пальцы сами потянулись к клавиатуре. Вбил её имя — Лена Кравцова. И вот она: улыбка всё та же, но волосы теперь гладкие, без тех кудрей, что сводили его с ума в школе. Замужем? Есть дети? Он листал её страницу, но ответов не находил.
Антон рос без отца, но никогда не чувствовал себя обделённым. Мама и бабушка окружали его заботой, и их любовь была тёплой, как шерстяные свитера, которые бабушка вязала ему каждую зиму. Эти свитера, с их нелепыми узорами из снежинок и елок, он носил с гордостью дома, но в школе снимал в раздевалке, стесняясь. В старших классах он всё же выпросил у бабушки простой чёрный свитер — без узоров, без шуток. Тот свитер стал его талисманом, пока не износился до дыр.
Лена же была звездой школы. Её каштановые кудри, зелёные глаза и веснушки, появляющиеся весной, делали её похожей на героиню старого фильма. Антон мечтал о ней, но она всегда была с Димой Рябининым, школьным чемпионом по бегу. Антон, долговязый и неуклюжий, с прыщами на лбу, не смел даже заговорить с ней.
Но однажды зимой всё изменилось. На уроке физкультуры они сдавали лыжный кросс. Антон, как всегда, плёлся в конце, ненавидя лыжи. Впереди мелькнула ярко-синяя куртка Лены. Она остановилась, сняв лыжи, и шла пешком, держа одну в руке. Антон догнал её.
— Что случилось? — спросил он, задыхаясь от бега.
— Лыжа треснула, — бросила Лена, поёжившись от холода.
Антон, не раздумывая, стянул через голову свой чёрный свитер, оставшись в тонкой футболке. Холод тут же вцепился в кожу.
— Надень, — сказал он, протягивая свитер.
— Ты чего? Замёрзнешь! — Лена посмотрела на него, как на сумасшедшего.
— Надевай, говорю. — Он сунул свитер ей в руки.
Лена надела свитер, натянула свою куртку и улыбнулась.
— Тёплый, — сказала она тихо.
Антон пошёл впереди, прокладывая путь. Лена держалась за его лыжную палку, чтобы не отставать. Они то и дело останавливались, потому что её сломанная лыжа цеплялась за снег. Когда они наконец выбрались к школе, физрук сначала отчитал их, а потом похвалил Антона за помощь. Дима Рябинин промолчал, отвернувшись. А Антон впервые почувствовал себя героем.
Но на следующий день Лена вернула свитер, просто положив его на парту. Ни слова, ни улыбки. Антон был раздавлен. Дома он прижимал свитер к себе, надеясь уловить её запах, но чувствовал только шерсть и свой собственный пот. Бабушка вскоре постирала свитер, и с ним ушло последнее напоминание о том дне.
Вечер 25 мая наступил быстро. Антон всё ещё сомневался, но любопытство победило. Ресторан «Золотой компас» оказался стильным, с деревянными панелями и мягким светом. За столом уже сидели Серёга и Катя, их одноклассница, которая теперь воспитывала троих детей и выглядела уставшей, но счастливой.
— Антоха! — Серёга хлопнул его по плечу. — Пришёл-таки!
Антон оглядел зал, но Лены не увидел. Серёга перехватил его взгляд.
— Она опаздывает, — подмигнул он.
Вечер шёл своим чередом: тосты, смех, рассказы о жизни. Антон старался не думать о Лене, но каждый шорох за спиной заставлял его оборачиваться. И вот, когда он уже отчаялся, зал оживился. Витька, хозяин ресторана, объявил:
— А вот и наша звезда вечера — Лена Кравцова!
Она вошла, и Антон забыл, как дышать. Лена изменилась: волосы гладкие, как шёлк, макияж безупречный, а веснушек почти не видно. Она была похожа на модель, но в её глазах мелькала та же искренняя теплота, что и в школе.
— Привет всем, — сказала она, садясь за их стол. Её голос был чуть хрипловатым, как будто она пела всю ночь.
Разговоры возобновились. Лена рассказала, что замужем, у неё дочь, и она управляет небольшим бутиком одежды. Её муж — владелец сети фитнес-клубов. Когда дошла очередь до Антона, он замялся.
— Я… работаю в автосервисе, — сказал он, хотя владел целым автосалоном.
Серёга удивлённо вскинул брови, но промолчал. Лена посмотрела на Антона с лёгким разочарованием.
— Механик? — переспросила она. — А костюм у тебя будто из модного журнала.
— Хотел выглядеть прилично, — усмехнулся Антон, мысленно ругая себя за ложь.
Витька объявил танцы, и Лена ушла танцевать с ним. Антон смотрел на них, чувствуя, как старая боль возвращается. Она всё та же — выбирает тех, кто блестит. Он тихо вышел из ресторана, не попрощавшись.
Дома он открыл бутылку виски и напился, проклиная себя за то, что пошёл на встречу. Лена так и не изменилась. Она видела в нём только долговязого мальчишку, а не мужчину, который построил свой бизнес с нуля.
На следующий день в автосалон зашёл клиент. Невысокий, с заметным животом, в дорогом, но плохо сидящем пиджаке. За ним вошла Лена. Антон едва сдержал удивление.
— Это моя жена, — представил её мужчина. — Хочу купить ей машину.
Лена смотрела на Антона широко раскрытыми глазами, но он сделал вид, что они незнакомы. Он профессионально рассказал о моделях, показал несколько машин, не встречаясь с ней взглядом. Когда они ушли, Антон почувствовал облегчение — и лёгкую гордость. Он выглядел лучше, чем её муж, и она это заметила.
Вечером она позвонила.
— Привет, механик, — сказала она с игривой хрипотцой. — Не ожидала тебя в таком месте. Может, встретимся? Поболтаем, как в старые времена.
— Ты всё такая же, Лена, — ответил Антон холодно. — Прости, занят.
Он повесил трубку и впервые за долгое время почувствовал свободу. Лена осталась в прошлом, как старый свитер, который больше не греет.
В тот же вечер он зашёл в кабинет к Маше, своей коллеге, которая всегда смотрела на него с теплотой, но никогда не лезла с разговорами.
— Маша, не хочешь поужинать? — спросил он. — Только не в ресторане. Хочу домашнего уюта.
Она растерялась, но тут же заулыбалась.
— Прямо сейчас? Ну… поехали. Только заедем в магазин, я ничего не готовила.
Они купили продукты, вместе готовили ужин, смеялись и болтали. Маша оказалась лёгкой и искренней, и Антон вдруг понял, что все эти годы искал не Лену, а вот это чувство — когда тебе не нужно притворяться.
Первая любовь — как старый свитер: тёплая, но тесная. Она греет воспоминаниями, но в ней уже не выйти в новый день. Антон понял: пора оставить Лену в прошлом и открыть сердце для новой истории. С Машей, с её улыбкой и домашним теплом, он чувствовал себя собой. И, возможно, это было началом чего-то настоящего.
