Диана 
Игорь, отдав предпочтение жене перед матерью, спустя годы ощутил, как его сердце разрывает вина. Одиночество стало его спутником, а неожиданное письмо от матери открыло перед ним пропасть прошлого, заставляя взглянуть на свои решения с новой болью и надеждой на искупление.
Игорь снова и снова набирал номер матери, но равнодушный голос отвечал: «Номер недоступен.» Два года он не звонил ей. Жена, Лера, поставила его перед выбором — она или мать. И он выбрал жену.
— Номер недоступен…
Игорь замер, его дыхание сбилось, а под строгой офисной рубашкой проступил холодный пот. Он сидел на скамейке в парке, где звонкий смех детей и шорох осенних листьев казались чужими. Его взгляд, потерянный, скользил по прохожим, словно он забыл, кто он и зачем здесь. На коленях лежал конверт с надписью «Игорю» — аккуратным, почти строгим почерком матери, где каждая буква была выведена с любовью и точностью, как в школьной тетради отличницы. Точка после имени — её неизменная привычка. Письмо было не вскрыто, сестра не решилась его читать. Внутри — две страницы, исписанные безупречным почерком: «Мой дорогой Игорь, сынок. Если ты держишь это письмо, меня уже нет…»
Игорь сглотнул ком в горле, пытаясь сдержать слёзы, но они всё равно хлынули, когда он продолжил читать.
В彼此
В тот день он не думал о матери. Вышел на перерыв, чтобы купить кофе и бургер в кафе напротив офиса. Он уже представлял аромат свежесваренного эспрессо и хрустящую булочку, когда у стеклянных дверей торгового центра заметил фигуру, так похожую на мать. Серая куртка, тёмные волосы с лёгкой волной, тяжёлая походка женщины, уставшей от жизни… Его мать, которую он не видел два года. Последние месяцы она мерещилась ему повсюду: то в толпе на улице, то во снах, где она то собирала чемоданы, то сидела молча, отрешённая, оставляя его в пугающей пустоте. А три месяца назад ему приснился странный сон: маленький зверёк, похожий на котёнка, худой и дрожащий, прижался к нему, ища тепла. Игорь, хоть и испытывал отвращение, позволил ему лечь рядом, чувствуя жалость. Зверёк свернулся калачиком у его плеча и тихо дышал. Проснувшись, Игорь понял, что в доме нет животных, но ощущение тепла на подушке осталось. В ту ночь он открыл старые фото с матерью — тёплые, из времён, когда они были семьёй. Он не знал, что думать.
У дверей торгового центра Игорь замер, хотел броситься за женщиной, но его отвлёк голос курьера:
— Где тут бытовая техника? Доставка.
— Третий этаж, — машинально ответил Игорь, отводя взгляд от дверей. — Кому везёте? Может, мне?
Курьер сверился с накладной:
— Смирнову Игорю.
— Это я, — Игорь протянул руку.
— Паспорт покажите, — попросил курьер.
Игорь достал документ из кармана пиджака, расписался и вышел на улицу. Шум города — гул машин, обрывки разговоров — казался далёким. В пакете была записка от сестры: «Мама умерла 10 июня. Просила передать тебе письмо. Не звони мне, предатель.»
10 июня. А сегодня 17 сентября. Три месяца он жил, не зная.
Кровь застучала в висках, мир поплыл, и Игорь прислонился к стене торгового центра, чтобы не упасть. Мама умерла. Его мама — та, кто защищала его, любила безусловно, та, кому он в гневе крикнул: «Ты мне больше не мать!»
Забыв про кофе и голод, он побрёл в парк, сел на скамью и, собравшись с духом, вскрыл конверт.
«…меня уже нет. У меня рак, последняя стадия. Сегодня я почувствовала прилив сил и решила написать тебе, пока могу держать ручку. Говорят, такие силы — знак скорого конца.
Игореша, не вини себя. Я столько раз набирала твой номер и сбрасывала, не дозвонившись. Мы оба — пленники гордости. Даже сейчас она не даёт мне позвонить тебе. И ты молчишь. Может, ты забыл обо мне, но ты мой сын, и я всегда буду тебя любить.
Прости, что не нашла общий язык с Лерой. Я была неправа, но и она не подарок. Прости за ошибки в твоём воспитании — я растила вас одна, как умела. Видимо, плохо, раз ты так легко от меня отвернулся. Ты наказал меня, сынок. Хватит. Прости.
Как бы я хотела перед смертью услышать твой голос…»
Игорь рыдал, зажав рот рукой. Он никогда не чувствовал себя обделённым любовью. Мать всегда находила время выслушать, утешить, дать совет. Она защищала его и сестру, как львица. В школе, когда его травили, она припугнула хулигана, схватив его за воротник: «Тронешь Игоря ещё раз — пожалеешь!» Она записала его на бокс и учила: «Сражайся до конца, не показывай слабости, только силу и смелость».
— Мама, прости, что был слабаком. Я звоню, возьми трубку, — шептал он, прижимая телефон к уху.
Но в ответ — тишина, а затем: «Номер недоступен.»
— Нет! Я не верю! — кричал Игорь, набирая номер снова и снова, но голос повторял: «Недоступен. Недоступен.»
Он позвонил сестре, но та рявкнула:
— Пошёл ты, гад! — и бросила трубку.
Игорь отпросился с работы и поехал домой. Замер на пороге, не снимая пальто. Лера, сидевшая дома с ребёнком, отшатнулась.
— Ты чего так рано? Что-то случилось?
Игорь посмотрел на неё с холодом.
— Мама умерла.
— Как? — Лера схватилась за сердце, но Игорь не поверил в её искренность. — Когда похороны? Сестра звонила?
— Это было три месяца назад.
— И тебе не сказали? Вот это семейка! Не зря мы…
— Замолчи! — оборвал её Игорь. — Не смей говорить о моей семье.
После споров они решили ехать к сестре в соседний город. Игорь гнал машину, будто всё ещё мог что-то исправить. Злость кипела — на себя, на Леру, на сестру. В квартире, где жила мать, теперь хозяйничала сестра. Игорь ворвался, пылая гневом.
— Ты должна была сказать, что мама больна! Как ты могла!
— Я тебе должна? — огрызнулась сестра, Ксения. — Это ты бросил мать, подкаблучник! Променял её на эту… — она бросила взгляд на Леру.
— Не смей! — взвилась Лера.
— Молчи! — рявкнул Игорь. — Ксения, ты должна была сообщить!
— Да какое тебе дело? Ты же кричал, что она тебе не мать! Обидели его Лерочку, бедняжку! Живите теперь с этим!
Игорь помнил всё. Мать отказалась брать кредит на свадьбу, и они с Лерой просто расписались. Жили у матери, но Лера замкнулась: приходила с учёбы, запиралась в комнате, молчала. Готовила редко, убирала только за собой, хотя вещи их валялись повсюду. Когда родился сын, она почти не гуляла с ним, ссылаясь на депрессию. Скандалила, пинала кроватку, отчего ребёнок плакал. Мать забирала внука, чем только злила Леру. Та фыркала: «Надоело отчитываться! Скорее бы съехать!»
Мать обещала размен квартиры, но передумала. Однажды гостья заметила: «Грязновато у вас.» Мать, не сдержавшись, ответила: «А как иначе? Лера не убирает, не готовит, всё на мне.» Лера выскочила, осыпая свекровь бранью. Вернувшись, Игорь застал жену в истерике. Она ударила его по лицу: «Требуй размен! Я не могу с ней жить!»
Мать отказалась разменивать квартиру и велела съезжать. Лера поставила ультиматум: «Выбирай: я с сыном или твоя мать.»
Игорь, обиженный, крикнул матери: «Ты мне больше не мать! Не звони!» Он разблокировал её номер позже, но гордость не дала позвонить первым.
Теперь, стоя перед сестрой, он видел знакомые стены, картины, крючки для одежды — всё кричало о матери и его вине.
— Уходите, — сказала Ксения. — Не заставляйте вызывать полицию.
— Половина квартиры — Игорева! — встряла Лера.
— Мама завещала её мне, — отрезала Ксения.
— Мне не нужна квартира, — сказал Игорь. — Ксюша, я хочу поговорить…
— Не нужна? — возмутилась Лера. — Мы на съёме живём!
Вышел муж Ксении, до того молчавший: «Вон отсюда! Ты, Лера, загубила мать раньше времени!» Он вытолкал их за дверь.
Лера дрожала от гнева. Игорь сел на лестницу и заплакал.
— Почему ты молчал? Не заступился за меня? — кричала Лера.
В машине Игорь сказал:
— Ты во многом виновата. Я тоже, но ты — больше. Как мне с тобой жить?
— Решение было твоим, не сваливай на меня! Виноваты ты и твоя сестра!
Они спорили полпути, потом Игорь замкнулся.
Он перестал ночевать дома, не отвечал на звонки. Через месяц вернулся ради сына и быта, но стал холодным. Лера не жалела о свекрови, только о муже, считая, что мать даже мёртвой всё им испортила.
Игорь иногда видел мать в толпе — она проходила мимо, не замечая его. Вчера в автобусе она сидела у окна, глядя вдаль. Игорь протиснулся к ней, сердце сжалось… Но это была другая женщина.
Он звонил ей, надеясь на чудо, но слышал: «Номер недоступен.»
Игорь не мог простить себя. Каждую ночь он перечитывал письмо, и слова матери жгли его: «Ты мой сын, и я всегда буду тебя любить.» Он решил искупить вину. Начал помогать одиноким пожилым людям в своём районе — приносил продукты, чинил краны, слушал их истории. В каждом из них он видел тень матери, её доброту и силу. Лера не понимала его, их брак трещал по швам, но Игорь обрёл покой. Он знал: мать простила бы его. И однажды, стоя у её могилы, он прошептал: «Я исправлюсь, мама.» Ветер донёс шелест листвы, и Игорь почувствовал тепло — словно она была рядом.
