Диана 
Кто сказал, что одиночество — это приговор?
Старик Матвей, тяжело дыша, остановился у пыльной автобусной остановки, сжимая в руке потрепанный кошелек с только что полученной пенсией. Час в очереди за деньгами вымотал его, но мысль о рынке, где можно найти всё, что душе угодно, придавала сил. Он взглянул на часы — рейсовый автобус должен был вот-вот появиться.
Кроме дремлющего на лавке деда Степана, от которого разило перегаром, на остановке никого не было. Матвей нахмурился: «Неужто опоздал?» Но тут из-за поворота, подпрыгивая на ухабах, вынырнул старый ПАЗик, поднимая клубы пыли. Матвей выдохнул с облегчением.
Каждый месяц он ездил в город за покупками. Деревенский магазинчик, гордо именуемый «супермаркетом», редко мог предложить что-то стоящее. А городской рынок — это целый мир! Овощи, инструменты, одежда, даже саженцы для огорода. Глаза разбегались, и в такие моменты Матвей думал лишь об одном: «Хватит ли пенсии на всё, что хочется?»
Сегодня он ещё не решил, что купит, но был уверен: с пустыми руками не вернётся. Пробираясь сквозь толпу у торговых рядов, он вдруг почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо.
— Матвей, дружище! Сколько лет, сколько зим! — раздался бодрый голос.
Обернувшись, Матвей увидел широкую улыбку мужчины с густыми бровями и знакомыми чертами.
— Не признал? Гришка Лопатин, одноклассник твой! — мужчина хлопнул Матвея по плечу. — Помнишь, как я тебе портфель на крышу сарая закидывал? А ты потом моей сестре нажаловался, и мне влетело!
— Гришка? — Матвей прищурился, силясь вспомнить. — Ну, дела!
Он изобразил радость, хотя в душе шевельнулось что-то тревожное. Гришка всегда был хитрым, любил обвести вокруг пальца.
— А я смотрю, ты или не ты! — продолжал Гришка. — Постарел, конечно, но глаза те же. Всё в деревне обитаешь?
— Ага, там и живу, — кивнул Матвей. — В городе пробовал, но не моё. Шум, суета. А у нас тишина, озеро рядом, воздух свежий. Вот, в город только за пенсией и на рынок.
Они разговорились. Гришка расспрашивал, Матвей отвечал: о детях, что далеко, о жене, что ушла год назад, о жизни, что течёт тихо, но одиноко.
— Один, значит? — Гришка прищурился. — Пойдём, покажу тебе кое-что.
Матвей пожал плечами и последовал за ним. Они остановились у старенькой «Лады». Гришка распахнул заднюю дверь, и Матвей увидел щенка — лохматого, с большими грустными глазами.
— Вот! — гордо сказал Гришка. — Тебе в деревне без друга никак. Собака есть?
— Нет, — покачал головой Матвей.
— Тогда бери! Породистый, верный будет. И дом охранять станет. Времена нынче неспокойные, сам знаешь.
Матвей задумался. А ведь Гришка прав: с собакой не так тоскливо будет. Можно и в лес сходить, и на озеро. Но тут же мелькнула мысль: «Сколько он за него запросит?»
— Дорого небось? — спросил Матвей, прикидывая, сколько у него осталось в кошельке.
Гришка оглянулся, наклонился ближе и шепнул цену. Матвей присвистнул:
— Да ты шутишь!
— Ничуть! — Гришка поднял палец. — Во-первых, документов нет, во-вторых, по старой дружбе скидку делаю. В-третьих, я уже продал четверых щенков, так что могу себе позволить. Бери, Матвей, не пожалеешь.
Матвей посмотрел на щенка. Тот вдруг потянулся к нему, будто старого друга узнал. Старик взял малыша на руки, и щенок принялся лизать ему лицо.
— Ну, всё, хватит! — засмеялся Матвей, а в голове мелькнуло: «Ради такого друга и пенсию не жалко».
— Бери? — подмигнул Гришка. — Я даже до деревни тебя подкину. Заодно гляну, как там у тебя.
— По рукам, — кивнул Матвей.
Дома, пока Матвей заваривал чай, Гришка давал советы:
— На цепь не сажай, пусть двор осваивает. И в дом пока не пускай, маленький ещё.
— Ага, понял, — согласился Матвей. — Мы с ним ещё в лес будем ходить, на озеро.
— Пока во дворе держи, — наставлял Гришка. — Ну, бывай, Матвей. Жена ждёт, ехать надо. Но я заеду как-нибудь, проведаю вас.
— Заезжай, — улыбнулся Матвей.
Когда машина Гришки скрылась за поворотом, Матвей хлопнул себя по лбу: «Телефон-то его не взял!»
Щенок, которого Матвей назвал Бароном — в честь друга из юности, — оказался настоящим сокровищем. Они играли во дворе, бегали за палкой, и Матвей, хохоча, чувствовал себя мальчишкой. Барон с восторгом носился за палкой, а Матвей даже показал ему, как правильно приносить её обратно.
Вечерами они сидели на лавочке под звёздами. Матвей смотрел на Барона и думал: «Вот оно, счастье. И никакие деньги его не заменят».
Но на восьмой день Барон исчез.
Утром Матвей вышел с миской еды, но щенка нигде не было.
— Барон! Барон, ко мне! — звал он, обходя двор.
Ничего. Ни лая, ни шороха. Забор был цел, калитка закрыта… или нет? Матвей заметил, что крючок не на месте.
— Неужели забыл? — пробормотал он, но в памяти вчерашний вечер путался.
Он бросился на улицу, обошёл деревню, расспрашивал соседей. На остановке снова наткнулся на деда Степана.
— Степан, щенка не видал? — тормошил его Матвей.
— Чего? — Степан щурился, явно не в деле. — Дай полтинник, башка трещит…
Матвей махнул рукой и продолжил поиски. Домой вернулся за полночь, сел на лавочку и заплакал.
«Куда же ты делся, Барон?»
Он искал ещё неделю — в лесу, у озера, в соседних деревнях. Ничего. След Барона будто растворился. Матвей сдался, но сердце ныло.
Получив новую пенсию, он поехал в город, чтобы отвлечься. Дома всё напоминало о Бароне: будка, миска, палка во дворе.
Бродя по рынку, Матвей вдруг услышал знакомый голос:
— Бери, не пожалеешь! Такой красавец за бесценок!
Гришка.
Матвей замер, сердце заколотилось. Он увидел, как Гришка ведёт какого-то мужчину к машине — той самой, где показывал щенка. Подкравшись ближе, он спрятался за ларьком и стал наблюдать.
Гришка открыл дверь, достал щенка. Матвей ахнул:
«Барон!»
Теперь всё стало ясно. Та машина, что стояла ночью у дома. Барон не лаял, потому что знал Гришку.
Матвей не выдержал. Когда мужчина передал Гришке деньги, а Барон заскулил, не желая идти к чужаку, старик бросился к ним.
— Барон! — крикнул он.
Щенок рванулся к Матвею, лизнул его лицо. Матвей прижал его к себе, не сдерживая слёз.
Гришка побледнел. Покупатель смотрел то на Матвея, то на щенка.
— Это мой пёс! — выпалил Матвей. — Я его у Гришки купил месяц назад, а он украл его ночью!
— Что ты несёшь? — возмутился Гришка, но голос дрожал.
— Правду говорю! — Матвей повернулся к покупателю. — Я всю пенсию за него отдал. Люблю его, понимаете? Вот, возьмите деньги, все, что есть. Но Барона не отдам.
Он протянул кошелек. Покупатель посмотрел на Матвея, на Барона, потом улыбнулся.
— Бери своего друга, — сказал он. — А с этим, — он кивнул на Гришку, — я разберусь.
Гришка прыгнул в машину, но двигатель заглох. Покупатель, не теряя времени, выволок его за шкирку.
— Верни деньги, мошенник!
Матвей не стал смотреть, что было дальше. Обнимая Барона, он шёл к остановке, шепча:
— Теперь никто тебя не заберёт.
Дома они с Бароном снова бегали за палкой, а вечером сидели на лавочке под звёздами. Но теперь Матвей был спокоен: его друг рядом.
А через неделю он случайно нашёл в кармане куртки старую записку с номером Гришки. Матвей усмехнулся и выбросил её в костёр.
— Нам с тобой, Барон, такие друзья не нужны.
И Барон, будто соглашаясь, весело гавкнул, глядя на звёздное небо.
