Диана 
Взрыв красок на закате озарил квартиру, но Маша, вернувшись с работы, видела только хаос: носки, будто сбежавшие из стирки, валялись на полу, а одинокий голубой тапок сиротливо притулился к ножке стула. Второй, как обычно, исчез в недрах квартиры, словно его утащил домовой. Она устало вздохнула: опять этот беспорядок, который, кажется, стал её личным проклятием.
Сбросив туфли и аккуратно поставив их на полку вместе с кедами мужа, Маша крикнула в сторону гостиной, где гудел телевизор:
— Серёжа, ты опять свои вещи разбросал! И где мой второй тапок? Я чуть не навернулась!
Ответа не последовало. Только голос диктора из телевизора монотонно рассказывал о жизни морских котиков. Маша, стиснув зубы, босиком прошла в комнату.
Сергей, раскинувшись на диване, смотрел на экран с таким видом, будто решал мировые проблемы. На его лице застыло выражение лёгкой задумчивости.
— Когда это закончится? — Маша потрясла уцелевшим тапком, словно это было оружие.
— Что именно? — Сергей повернул голову, искренне недоумевая.
— Их рацион включает рыбу, моллюсков и… — продолжал бубнить телевизор.
— Выключи! Я с тобой говорю! — Маша почувствовала, как щёки горят от раздражения.
Сергей щёлкнул пультом, и экран погас. Тайны морских котиков так и остались нераскрытыми.
— Ну, что? — спросил он, приподнимая бровь.
— Серёжа, это невыносимо! — Маша старалась не сорваться на крик. — Ты превращаешь наш дом в свалку! Я убираю утром, а вечером — снова бардак! Носки, кеды, твои старые журналы… Неужели так сложно держать порядок?
— Порядок — это скучно, — лениво протянул Сергей, почёсывая затылок. — Вселенная вообще стремится к энтропии, знаешь ли.
— Мне плевать на энтропию! — Маша бросила тапок на пол. — Я устала быть твоей уборщицей! Хочешь жить в хаосе — живи, но без меня.
Сергей вдруг посерьёзнел, его взгляд стал неожиданно твёрдым.
— Хорошо. Я уеду. В деревню, в дом деда. Там никто не будет ворчать из-за моих носков.
Маша замерла. Деревня? Это же глушь, где последний фонарь сгорел лет десять назад.
— Ты серьёзно? — она прищурилась, пытаясь понять, не шутит ли он. — Там же ни света, ни воды, ни людей. Ты что, сбежать решил?
— Не сбежать. Просто пожить. — Сергей пожал плечами. — Хочу тишины. И тебе дам покой. Будешь жить в своей идеальной чистоте.
Маша опустилась на стул, глядя на мужа. Его спокойствие пугало. Может, он что-то скрывает? Болезнь? Или просто устал от неё?
— Серьёзно, ты здоров? — тихо спросила она, пытаясь поймать его взгляд.
— Вроде да, — он улыбнулся, пошевелив пальцем в дырявом носке. — Дай мне пару дней. Я съезжу, проверю дом. Если там всё нормально, начну обустраиваться.
— А я? — вырвалось у Маши, и она тут же пожалела о своей слабости.
— А ты… — Сергей замялся. — Ты будешь счастлива без моего бардака. Разве не этого ты хотела?
Маша молчала. Её вдруг охватило странное чувство: будто их семейная лодка, уже давно треснувшая, вот-вот развалится на куски. Она встала, потирая виски, и ушла в спальню, чтобы не продолжать этот разговор.
В выходные Сергей уехал в деревню под названием Заречье. Маша, оставшись одна, с остервенением взялась за уборку. Она драила плиту, мыла окна, чистила каждый угол, будто хотела стереть не только грязь, но и свои мысли. К воскресенью квартира сверкала, как в рекламе моющего средства, а Маша, обессиленная, рухнула на кровать. Ей было пусто. И обидно: он даже не позвал её с собой.
Когда Сергей вернулся, он аккуратно поставил кеды на полку и тихо подошёл к кровати.
— Ну, как там? — слабым голосом спросила Маша, не открывая глаз.
— Дом… стоит, — ответил он, садясь рядом. — Крыша протекает, полы гнилые, но жить можно. Электричество есть, правда, с перебоями. И тишина… такая, что уши звенят.
— И что, ты правда туда переедешь? — Маша приподнялась на локтях, глядя на него.
— Поживу пока. А там посмотрим, — он улыбнулся, но в его глазах мелькнула тень грусти.
Маша отвернулась. Ей хотелось закричать: «Останься!» — но гордость не позволяла. Она закрыла глаза, притворяясь, что засыпает.
—
Сергей уволился с работы, пообещав заехать в конце месяца за расчётом. Маша, привыкшая к его беспорядку, вдруг обнаружила, что без него квартира пуста. Уборка занимала час в неделю, готовить было не для кого, а свободное время тяготило. Она попробовала ходить в кино, но одинокие походы только усиливали тоску. Ей не хватало его — даже его дурацких носков.
В Заречье Сергей тоже скучал. Тишина, которую он так жаждал, оказалась оглушающей. Гуляя по деревне, он слышал, как соседка ругает мужа за недопиленное дерево, и, к своему удивлению, позавидовал. Работал он с утра до ночи, латая крышу и укрепляя стены, но каждый вечер представлял, как Маша пьёт чай с соседом Антоном — тем самым, что вечно таращился на неё с загадочной улыбкой. «А что, если она уже забыла меня?» — думал он, ворочаясь на скрипучей кровати.
На работе Маша стала тенью себя прежней. Её, всегда такую энергичную, замечали за грустным взглядом. Директор вызвал её к себе.
— Маша, что с тобой? — спросил он, постукивая ручкой по столу. — Ты будто на похоронах.
— Всё нормально, — соврала она, натянув улыбку.
— У нас агентство праздников, а не траурное бюро, — строго сказал он. — Бери отпуск, отдохни. И вернись с улыбкой, иначе нам придётся расстаться.
Маша кивнула, но отпуск только усугубил её состояние. Она записалась на мастер-классы по керамике, пробовала йогу, даже сходила на лекцию о звёздах. Но всё казалось бессмысленным. В итоге она заперлась дома, листая книги и сериалы, пока не раздался звонок.
— Маш, я сегодня заеду, — голос Сергея звучал непривычно мягко. — Купить что-нибудь?
— К чаю чего-нибудь, — привычно ответила она, но тут же добавила: — Хотя нет, давай без чая. Удиви меня.
— Договорились, — хмыкнул он.
Маша вскочила, будто ужаленная. Душ, макияж, платье цвета морской волны — она готовилась, как на первое свидание. Когда Сергей позвонил в дверь, она нарочно задержалась, чтобы не выдать волнения.
Он вошёл с пакетами, полными продуктов: свежие овощи, сыр, багет, бутылка красного вина и даже букет полевых цветов.
— Это что, ты сам всё выбрал? — удивилась Маша, разглядывая покупки.
— Ага. Я же не совсем безнадёжен, — он улыбнулся, но в его глазах мелькнула тревога. — Можно я приготовлю?
Маша кивнула, наблюдая, как он ловко орудует на кухне. Ужин получился на удивление вкусным: стейк с травами, салат, тёплый багет. Они сидели друг напротив друга, и молчание повисло в воздухе.
— Ну, как там, в Заречье? — наконец спросила Маша, ковыряя вилкой салат.
— Хорошо. Тишина, природа. Крышу почти доделал, — он посмотрел на неё. — А ты как?
— Порядок, — коротко ответила она, но её голос дрогнул. — Даже слишком.
— Скучаешь? — вдруг спросил он, глядя ей прямо в глаза.
Маша замерла, не зная, как ответить. Сказать правду? Или продолжать притворяться, что ей хорошо одной?
— А ты? — уклончиво ответила она.
— Я… да, — он опустил взгляд. — Там хорошо, но без тебя — пусто.
Маша почувствовала, как горло сжимается. Она встала, чтобы скрыть слёзы, и вдруг он включил музыку — ту самую песню, под которую они танцевали на выпускном сто лет назад.
— Потанцуем? — предложил он, протягивая руку.
— Безумие какое-то, — засмеялась она, но всё же приняла его руку.
Они танцевали, и Маша вдруг поняла, что не хочет его отпускать. Но страх быть слабой всё ещё сковывал её.
— Мне пора, — сказал Сергей, когда песня закончилась. — Паром в половине девятого.
— Ещё куча времени, — возразила она, стараясь звучать небрежно.
— Поехали со мной, — вдруг выпалил он. — Ты же в отпуске? Увидишь, как там красиво. Поля, река, звёзды… Я не успел всё прибрать, но…
— Ладно, — неожиданно для себя согласилась Маша. — Но только посмотреть!
Она кинула в сумку пару вещей, и они помчались на вокзал. На пароме, глядя на тёмную воду, они вспоминали, как двадцать лет назад сидели на этом же причале, мечтая о будущем.
— Там бардак, предупреждаю, — сказал Сергей, когда они подходили к дому в Заречье. — Но я исправлюсь, обещаю.
— Посмотрим, — хмыкнула Маша, но в её голосе не было привычной резкости.
Ночь они провели на самодельной кровати, укрывшись старым пледом. Утром Маша вышла во двор и ахнула: дом, хоть и потрёпанный, стоял среди бескрайних полей, а река сверкала под солнцем, как зеркало.
— Смотри, тут бы клумбу! — сказала она, прикидывая, где посадить цветы. — И веранду можно пристроить. А там, у забора, — грядки.
— Ты серьёзно? — Сергей смотрел на неё, не веря своим ушам.
— А что? Пропадёшь ты тут один, — она улыбнулась. — Но если опять начнёшь разбрасывать носки, я тебя выгоню.
Он рассмеялся и обнял её так крепко, что она пискнула.
—
Прошло полгода. Маша, поглаживая едва заметный живот, сидела на веранде, которую они с Сергеем всё-таки построили. Розы на шпалере уже начали виться, а в курятнике копошились куры.
— Слушай, а почему ты тогда уехал? — спросила она, глядя на закат. — Правда из-за моего ворчания?
Сергей замялся, глядя на свои руки.
— Не совсем. Меня уволили. Я не хотел тебе говорить, боялся, что ты разочаруешься. Думал, в деревне найду себя, начну всё сначала. А потом понял, что без тебя — это не жизнь.
— Дурак ты, — тихо сказала Маша, но её глаза блестели. — Мог бы просто сказать.
— А ты бы не орала? — поддел он.
— Орала бы, — призналась она, смеясь. — Но всё равно люблю тебя, невыносимый.
— И я тебя, — он взял её руку. — А знаешь, я придумал имя для малыша.
— Какое? — Маша прищурилась.
— Если мальчик — Никита. Если девочка — Вера. Чтобы в нашей жизни всегда была надежда.
Маша улыбнулась, глядя на звёзды, которые зажигались над их новым домом. Впервые за долгое время она чувствовала, что их лодка не только не тонет, но и плывёт к новому, неизведанному берегу.
