Диана 
Солнце Турции обещало рай, но подарило бурю, что разнесла мою жизнь в клочья. Я, Михаил, обычный инженер из Подмосковья, никогда не думал, что окажусь героем драмы, достойной сериала. Моя жена Катя, с которой мы делили семь лет брака и растили шестилетнего сына Артёма, вернулась из отпуска не только с загаром, но и с тайной, что перевернула всё. Если вам по душе истории, где правда горчит, а выбор разрывает сердце, держитесь крепче — это будет непростое путешествие.
Мы с Катей — типичная семья: ипотека, утренние пробки, редкие вылазки в кафе и мечты о лучшем будущем. Артём, наш сын, ходит в первый класс, обожает роботов и задаёт миллион вопросов в минуту. Катя — женщина практичная, заботливая, не из тех, кто ищет приключений. По крайней мере, так я думал. Никогда не замечал за ней ни странных звонков, ни ночных переписок. Она была моим тылом, а я — её опорой.
Всё началось, когда Катя получила на работе крупную премию. Её подруга Вика, вечно жаждущая новых горизонтов, предложила: «Кать, давай в Турцию! Анталия, море, коктейли — оторвёмся по полной!» Я был против. Во-первых, отпуск мне не светил — на работе аврал. Во-вторых, я не понимал, зачем лететь за тридевять земель, когда у нас есть Чёрное море. Но Вика уже забронировала отель, а Катя загорелась идеей. «Возьмём Артёма, пусть поплавает, наберётся впечатлений», — уговаривала она. Я сдался, решив, что месяц без них переживу, а сын и правда заслужил каникулы у моря.
Перед отъездом Катя жаловалась на недомогание — начались месячные, и она ворчала, что отпуск начинается неидеально. Я подшутил: «Зато никаких сюрпризов с беременностью!» Как же я ошибался.
Катя с Артёмом улетели на пять недель: три недели в отеле на побережье и две — на экскурсиях по Стамбулу и Каппадокии. Она присылала фото: Артём строит замки из песка, они с Викой улыбаются на фоне заката. Звонила почти каждый день: «Миша, тут рай! Море тёплое, Артём в восторге, фрукты как из сказки». Я, наивный, радовался за них, не подозревая, что рай скрывает подвох.
Когда они вернулись, я сразу почуял неладное. Вместо счастливой загорелой Кати я встретил бледную, нервную женщину, которая избегала смотреть мне в глаза. «Устала с дороги», — отмахнулась она, когда я предложил отметить возвращение. Вечером она отказалась от вина, сославшись на мигрень, и легла спать в девять. Странно, но я решил не давить.
Следующие дни она вела себя, как чужая. С Артёмом возилась, а со мной — будто стена выросла. Я пытался разговорить её, но она твердила про «акклиматизацию» и «усталость». Мой внутренний детектор лжи сходил с ума.
Разгадка пришла неожиданно. Мы с Артёмом мастерили робота из конструктора, когда он, болтая без умолку, выдал:
— Пап, а дядя Кемаль приедет к нам? Мама говорила, что он классный и хочет нас навестить.
Я замер. Дядя Кемаль? Кто это, чёрт возьми?
— Какой Кемаль, сынок? — спросил я, стараясь держать голос ровным.
— Ну, дядя Кемаль, он в отеле был. Турок. Он с мамой и тётей Викой гулял, мне мороженое покупал, а ещё сказал, что мама — его принцесса.
У меня в висках застучало. Артём продолжал:
— Они с мамой и тётей Викой ходили вечером куда-то, а потом он нас провожал до номера. Мама сказала, что он наш друг.
Я еле сдержался, чтобы не взорваться при сыне. Похвалил его за робота и отправил смотреть мультики, а сам пошёл к Кате.
— Катя, кто такой Кемаль? — спросил я, глядя ей в глаза.
— Какой Кемаль? — она сделала вид, что удивлена. — Ты о чём?
— Не юли. Артём рассказал про какого-то турка, который был вашим «другом», покупал мороженое и называл тебя принцессой. Что за бред?
Она занервничала, но продолжала отпираться:
— Да это, наверное, аниматор из отеля. Они там всем туристам улыбаются, чтобы чаевые получить.
— Аниматор, который провожает вас до номера и хочет приехать в гости? Ты серьёзно?
Катя махнула рукой:
— Миш, дети всё преувеличивают. Может, он и сказал что-то про «принцессу», но это был просто треп.
Я понял, что правды так не добьюсь, но сомнения грызли меня. На следующий день я заметил, как она выбежала в ванную — её тошнило. Вечером она снова отказалась от вина, хотя раньше любила пропустить бокал за ужином. Мой мозг сложил два и два: тошнота, отказ от алкоголя, странное поведение. Неужели беременна?
Я прикинул сроки. Катя улетела в начале цикла, вернулась через пять недель. Если она забеременела в первую неделю отпуска, то сейчас у неё могло быть около четырёх недель беременности. А мы с ней до её отъезда не были близки почти три недели — я был в командировке, потом она улетела. Значит, ребёнок точно не мой.
Через день я нашёл в её сумке упаковку фолиевой кислоты — витамины для беременных. Это был последний гвоздь в крышку моего терпения. Вечером, когда Артём уснул, я сел напротив неё и сказал:
— Катя, хватит врать. Ты беременна. От кого?
Она побледнела, но попыталась отшутиться:
— С чего ты взял? Нет, я не беременна.
— Тогда объясни, зачем тебе фолиевая кислота? И почему тебя тошнит по утрам?
Она молчала, теребя край кофты. Наконец, выдавила:
— Да, я беременна. Но это твой ребёнок.
Я горько усмехнулся:
— Мой? Катя, мы не спали вместе больше месяца до твоего отъезда. Ты улетела с месячными, а теперь на четвёртой неделе? Объясни, как это возможно.
Она замялась, потом пробормотала:
— Бывает, что во время месячных тоже можно забеременеть…
— Хватит! — я повысил голос. — Не держи меня за идиота. Рассказывай, кто он.
Катя опустила голову, и слёзы потекли по её щекам. После долгой паузы она заговорила:
— Его зовут Кемаль. Он работал в отеле, организовывал экскурсии. Мы познакомились на одном из ужинов. Он был… обаятельный, внимательный. Я не знаю, как это случилось. Всё было как в тумане.
— В тумане? — я стиснул кулаки. — И сколько раз ты была в этом «тумане»?
— Два раза, — прошептала она. — Первый раз после ужина, я выпила коктейль… Второй раз — через пару дней. Я не планировала, Миша, клянусь.
— А Вика где была? Она знала?
— Вика думала, что это просто флирт. Она сама с кем-то крутила, не особо следила за мной.
Я встал, прошёлся по комнате, пытаясь унять ярость.
— И что теперь? Ты носишь его ребёнка, а я должен что, радоваться? Растить его, как своего?
Катя разрыдалась:
— Прости, Миша. Я не хотела. Когда поняла, что беременна, было уже поздно. Я боялась тебе сказать.
— Боялась? А разрушить семью не боялась? — я уже почти кричал. — Как ты вообще думала жить дальше, скрывая это?
Она закрыла лицо руками, а я схватил куртку и ушёл. Ночевал у друга Ильи, выложив ему всю историю за бутылкой пива. Илья качал головой:
— Миш, это жёстко. Я бы на твоём месте не смог с ней остаться. Но подумай об Артёме — ему нужен отец.
— Я знаю, — буркнул я. — Но как жить с ней, зная, что она родит чужого ребёнка?
На следующий день я вернулся домой, чтобы отвезти Артёма в школу. Катя выглядела разбитой, но молчала. В машине Артём спросил:
— Пап, почему ты ночевал не дома? Вы с мамой поссорились?
— Всё нормально, сынок, — соврал я. — Просто папе надо было помочь другу.
Вечером позвонила тёща, Светлана Ивановна:
— Михаил, приезжай, надо поговорить. Катя всё рассказала.
Я поехал. В квартире тёщи был целый трибунал: она, тесть, Катя с красными глазами. Тёща начала:
— Миша, мы понимаем, как тебе больно. Но подумай: у вас сын, семья. Катя ошиблась, но она раскаивается. Может, попробуете сохранить брак?
— Сохранить? — я сжал челюсти. — А как мне воспитывать ребёнка, который будет напоминать об измене?
Тесть, обычно молчаливый, вставил:
— Я бы на твоём месте подал на развод. Но решать тебе.
Тёща предложила:
— Может, аборт? Ещё не поздно.
Катя вскинулась:
— Нет! Это мой ребёнок, я не буду его убивать!
Я посмотрел на неё и понял: она настроена серьёзно. А я не готов принять её выбор.
— Тогда нам не о чем говорить, — сказал я. — Я подаю на развод.
Через неделю я снял небольшую квартиру и переехал. Артёма забираю по выходным — мы ходим в кино, мастерим роботов, катаемся на велосипедах. Он спрашивает, когда я вернусь домой, и я уклончиво отвечаю: «Скоро всё решим, сынок». Катя шлёт сообщения: «Миша, давай попробуем ещё раз. Я сделаю всё, чтобы ты простил». Но я не верю, что смогу забыть.
Мои родители поддерживают меня. Отец сказал:
— Сын, ты не обязан нести этот крест. Живи для себя и Артёма.
Прошло три месяца. Катя готовится к родам, а я консультируюсь с юристом по разводу. Но однажды, забирая Артёма из школы, я заметил, как он обнимает Катю, а она, несмотря на округлившийся живот, светится от счастья. И в этот момент я задумался: а что, если я ошибаюсь? Может, ребёнок действительно невиновен, и я смогу принять его ради Артёма и той любви, что у нас с Катей когда-то была?
Я пока не знаю ответа. Но недавно Артём сказал:
— Пап, я хочу, чтобы у меня был братик. И чтобы ты был дома.
Я улыбнулся, но внутри всё сжалось. Возможно, жизнь ещё даст нам шанс. Или нет. Время покажет.
