Диана 
Раскалённый асфальт дрожал под палящим солнцем, словно мираж в пустыне, а я, измотанный после ночной смены, мечтал лишь о холодном душе и ласковом приветствии своих верных псов — Барона и Тайфуна. Их звонкий лай обычно встречал меня ещё на подъезде к дому, но в этот день тишина резала слух, как нож.
Открыв калитку, я замер. Вольер, где обычно резвились мои лабрадоры, был пуст. Ни следа их тёплой шерсти, ни привычного поскуливания. Лишь ветер гонял пыль по двору.
«Барон! Тайфун!» — крикнул я, но голос утонул в знойной тишине, отразившись от стен дома.
Лето в этом году превратило наш дом в настоящий семейный лагерь. Моя тёща, Елена Григорьевна, вместе с мужем Николаем Семёновичем и тремя внуками моей жены заявились к нам, едва зацвели вишни. Их приезд был как набег: дети носились по двору, а Елена Григорьевна командовала, словно генерал. У внуков и тёщи была сильная аллергия на собачью шерсть, и мы с женой, скрипя зубами, перевели Барона и Тайфуна в просторный вольер на заднем дворе. Я каждый вечер навещал их, приносил лакомства, гладил, извиняясь за временное изгнание.
Паника накрыла меня, как волна. Я бросился к ноутбуку, чтобы проверить записи с камер видеонаблюдения. Пальцы дрожали, пока я перематывал видео. И вот — момент истины. В 10:47 утра на экране появился Николай Семёнович. Он, насвистывая, открыл вольер, поманил собак куском мяса и повёл их к своему видавшему виды «Ниссану». Барон и Тайфун, доверчиво виляя хвостами, запрыгнули в машину. Автомобиль выехал за ворота, оставив лишь облако пыли.
Следующий кадр — через четыре часа. Николай Семёнович вернулся один, молча собрал чемоданы, помог Елене Григорьевне и детям погрузиться в машину, и они уехали, не оставив даже записки.
Кровь бешено стучала в висках. Куда он увёз моих собак? Зачем? Почему они сбежали, как воры? Мысли путались, а в груди рос ком ярости и страха. Я схватил телефон и набрал номер тестя. Гудки тянулись бесконечно.
— Алло, — голос Николая Семёновича был хриплым, будто он ждал этого звонка.
— Где мои собаки? — я старался сдерживать гнев, но голос дрожал.
Тишина на другом конце линии была невыносимой. Наконец, он кашлянул и произнёс:
— Сынок, прости. Елена настояла. Она сказала, что собаки опасны для детей… Мы отвезли их в ветклинику.
— В какую клинику? — я почти кричал. — Они живы?!
— Я… я не знаю, — его голос дрогнул. — Она всё организовала. Сказала, что усыпление — единственный выход.
Мир вокруг меня рухнул. Я бросил трубку и кинулся к машине. В голове крутился адрес ближайшей ветклиники, куда они могли поехать. По пути я звонил жене, но она не отвечала — видимо, была на очередном совещании.
В клинике меня встретила молодая девушка-администратор. Я, задыхаясь, объяснил ситуацию. Она нахмурилась, пролистала записи и покачала головой:
— Сегодня у нас не было лабрадоров на усыпление. Может, другая клиника?
Я обзвонил все ветеринарные центры в радиусе пятидесяти километров. Нигде не было Барона и Тайфуна. Отчаяние накатывало волнами, но я не сдавался. Вернувшись домой, я снова просмотрел записи с камер, пытаясь найти хоть малейшую зацепку. И тут заметил: на одном из кадров в машине тестя мелькнула детская игрушка — яркий жёлтый мяч, который обожал Тайфун. Этот мяч он никогда не выпускал из пасти, даже во сне.
Внезапно в голове всплыла фраза, которую обронила Елена Григорьевна пару дней назад: «Собаки мешают детям наслаждаться летом. Их место в деревне, а не в приличном доме». Деревня! У тёщи был старый дом в соседней области, куда она иногда ездила «на природу».
Не теряя ни минуты, я прыгнул в машину и помчался туда. Дорога заняла три часа, и каждый километр был полон мучительных мыслей. Что, если я опоздал? Что, если их там нет?
Когда я подъехал к деревенскому дому, уже стемнело. Издалека донёсся знакомый лай — звонкий, радостный. Я выскочил из машины и увидел их: Барон и Тайфун носились по двору, гоняя тот самый жёлтый мяч. Елена Григорьевна сидела на крыльце, потягивая чай, а дети визжали от восторга, играя с собаками.
— Что… что это значит? — я еле сдерживал эмоции, глядя на тёщу.
Она вздохнула, поставила кружку и посмотрела мне в глаза.
— Прости, что не сказала. Я хотела сделать сюрприз. Дети так полюбили Барона и Тайфуна, что я решила забрать их сюда, чтобы они могли играть без аллергии. В городе было слишком тесно, а тут — простор. Мы построили им новый вольер, видишь?
Я посмотрел на собак. Они выглядели счастливыми, здоровыми, их шерсть блестела под светом фонаря. Гнев сменился облегчением, но осадок остался.
— Вы могли хотя бы предупредить, — буркнул я. — Я чуть с ума не сошёл.
— Знаю, виновата, — тёща улыбнулась. — Но посмотри, как им тут хорошо. Останешься на ужин? Мы с Николаем закоптили рыбу.
Я покачал головой, всё ещё переваривая случившееся. Барон подбежал ко мне, ткнулся мокрым носом в ладонь, а Тайфун притащил свой драгоценный мяч. В ту ночь я остался в деревне. Мы сидели у костра, дети рассказывали, как учили собак новым трюкам, а я думал о том, как тонка грань между предательством и добрыми намерениями.
На следующий день я привёз Барона и Тайфуна домой, но пообещал тёще, что они будут навещать её деревню. В конце концов, мои псы нашли не только дом, но и новую семью. А я понял, что даже в самый раскалённый полдень жизнь может подарить неожиданный поворот — и не всегда плохой.
