По выходным на рынок в селе Заречное съезжались люди со всех окрестных хуторов и деревень. Везли всё, что можно продать: свежие овощи, домашнюю утварь, старые книги, потрёпанные временем безделушки и даже новенькие вещи, сшитые местными мастерицами. Рынок гудел, как улей, наполняя воздух звоном голосов, смехом и звяканьем монет.
Илья, высокий и статный, с тёмными, как ночь, глазами, неспешно прогуливался между рядами. Его уверенная походка и открытая улыбка притягивали взгляды. В свои тридцать два года он был управляющим местного кооператива, и его харизма не оставляла равнодушными ни юных девушек, ни зрелых женщин. Но Илья не торопился связывать себя узами брака. Его сердце, словно ветер, было свободным — он легко увлекался, но так же легко терял интерес. Женщины сами искали его внимания, и он, казалось, наслаждался этой игрой.
У прилавка с мёдом Илья остановился. За прилавком стоял невысокий мужчина с хитроватым взглядом.
— Мёд гречишный? — спросил Илья, разглядывая банки.
— А кто ж его разберёт, — пожал плечами продавец. — Пчёлы летают, где хотят. Может, и гречишный, может, цветочный.
Илья усмехнулся, сразу поняв, что мёд, скорее всего, чужой.
— Перекуп, значит, — бросил он, не дожидаясь ответа, и двинулся дальше.
Рынок шумел: кто-то торговался, кто-то спорил, но товар постепенно расходился. Проходя мимо знакомого деда Семёна, торговавшего старыми радиоприёмниками, Илья заметил девушку за соседним прилавком. Светловолосая, с тонкими чертами лица, она стояла в поношенном пальто и потёртом шарфе, переминаясь с ноги на ногу. На её прилавке лежали аккуратно сложенные вещи: пара платьев, почти новых, и тёплый свитер. Сама же девушка выглядела так, будто мёрзла уже не первый час.
— Семёныч, — окликнул Илья деда, — кто эта девушка? Не видел её раньше.
— Это Лизавета, с хутора Ветряки, — отозвался тот, почёсывая бороду. — Живёт с приёмными родителями. Те всё пропивают, вот и заставляют её вещи продавать. Жалко девку, сирота, а они её в нищете держат.
Илья нахмурился, бросив взгляд на Лизу. Ноябрьский холод пробирал до костей, а она стояла без шапки, с покрасневшими от ветра щеками.
— Привет, — подойдя, бодро сказал Илья. — Как торговля?
Лиза подняла на него ясные серые глаза, в которых мелькнула искра настороженности.
— Плохо, — коротко ответила она. — Никто не берёт.
— Холодно же, — заметил Илья, глядя на её тонкое пальто. — Хоть бы шапку надела.
— Нет у меня шапки, — буркнула Лиза, отводя взгляд.
Илья не ушёл. Что-то в этой девушке, в её сдержанной манере и тихом упрямстве, зацепило его.
— А ты не думала в Заречном работу найти? — спросил он. — Зарплату бы получала, не пришлось бы тут мёрзнуть.
— Пыталась, — огрызнулась Лиза, и её голос дрогнул. — Ходила на ферму, в контору вашу. А там мне сказали, что мест нет.
— Кто сказал? — прищурился Илья.
— Да тётка такая, вся размалёванная, с ног до головы в духах. Смотрела на меня, как на пустое место, — Лиза фыркнула.
Илья рассмеялся, сразу узнав в описании Веронику, свою секретаршу, которая не жалела косметики и мечтала о его внимании.
— Ну, эта тётка, похоже, ошиблась, — сказал он. — Приходи в понедельник в контору, с утра. Документы захвати. Работа найдётся.
Лиза недоверчиво посмотрела на него.
— А ты кто такой, чтобы обещать? — бросила она. — Будто сам управляющий.
— Приходи и узнаешь, — улыбнулся Илья, подмигнув, и пошёл дальше.
В понедельник Лиза, всё ещё сомневаясь, пришла в контору. Вероника, увидев её, скривилась, но, к удивлению девушки, быстро оформила документы. Через пару часов на ферме появился Илья. Лиза, уже в рабочем фартуке, чистила стойло.
— Ну что, устроилась? — весело спросил он.
Лиза замерла, держа в руках ведро.
— Ты тут работаешь? — удивилась она. — А кем? Не похож ты на тракториста.
— Я и не тракторист, — усмехнулся Илья. — Говорил же, работа найдётся.
К концу дня Лиза узнала, что Илья — сам Илья Николаевич, управляющий кооператива. Щёки её вспыхнули, когда она вспомнила, как дерзко разговаривала с ним.
— Батюшки, — пробормотала она, глядя на подругу-доярку Катю. — А я с ним на «ты»…
Катя хихикнула:
— Видать, приглянулась ты ему, раз он тебя сюда пристроил. Но ты осторожней, Вероника по нему с ума сходит. Мечтает его к рукам прибрать.
— Пусть мечтает, — отрезала Лиза. — Я сюда работать пришла, а не женихов искать.
Но в глубине души она чувствовала, как сердце замирает при мысли об Илье. Он был не похож на тех, кого она знала. Его забота казалась искренней, и это пугало её.
Прошёл месяц. Лиза работала на ферме, а Илья всё чаще заходил туда. Иногда он провожал её до хутора, но Лиза всегда выходила из машины за несколько домов, боясь, что приёмные родители увидят. Они, как и прежде, пили, отбирая у неё каждый рубль. Однажды, получив первый аванс, Лиза решила оставить половину себе — на тёплую куртку. Но отец, которого на хуторе звали Шустрым за умение выманивать угощения, выхватил деньги из её рук.
— Это что, себе копить вздумала? — рявкнул он. — Мы тебя кормим, одеваем, а ты неблагодарная!
Мать, уже хмельная, поддакнула:
— Мы тут решили, Лизка, замуж тебя выдать. За Петьку, дружка нашего. Он мужик справный, с деньгами.
Лиза, сжав кулаки, ушла в свою комнату. Она надеялась, что это пьяные бредни, но слова родителей засели в голове занозой.
Жизнь в Заречном текла своим чередом. Доярка Маша готовилась к свадьбе с комбайнёром Гришей, а Лиза всё чаще ловила на себе взгляды Ильи. Он подарил ей тёплую шапку и перчатки, заставлял одеваться теплее. Слухи о их близости разлетелись по селу, и вскоре до Вероники дошли сплетни.
Однажды вечером она подкараулила Лизу у фермы.
— Слышала, Илья тебя провожает? — начала она с притворной улыбкой. — Думаешь, он всерьёз? Он мой жених, Лизавета. Скоро свадьба. А ты для него — так, забава.
— Неправда, — вспыхнула Лиза, но в груди защемило. — Он не такой.
— Ой, наивная, — расхохоталась Вероника. — Спроси у него сама, если не веришь.
Лиза, не помня себя, добежала до дома. А там её ждал новый удар: приёмные родители и их дружок Петька пили за её «помолвку».
— А вот и невеста! — загоготал Петька, оглядывая её с ног до головы.
— Я за него не пойду, — отрезала Лиза.
Отец схватил её за руку, но она вырвалась. Внезапно он ударил её по лицу.
— Знай своё место! — прорычал он.
Лиза, сдерживая слёзы, выбежала в ночь. Холодный ветер хлестал по лицу, но она бежала, пока не добралась до соседней деревни. Там, у старушки Матрёны, она попросилась переночевать. Матрёна, видя её состояние, уложила девушку и принялась отпаивать травяным чаем.
На следующий день Лиза не вышла на работу. Илья, обеспокоенный, вместе с участковым Семёном отправился к её приёмным родителям.
— Вы что творите? — гремел Илья, глядя на Шустрого. — Где Лиза?
Тот, запинаясь, рассказал о ссоре.
— Куда ушла, не знаю, — пробормотал он.
В это время Матрёна выхаживала Лизу, у которой началась лихорадка. Участковый и Илья, узнав от деда Семёна, что в соседней деревне видели больную девушку, помчались туда.
У дома Матрёны Илья постучал. Старушка, прищурившись, узнала его.
— Это ты тот Илья, о котором она в бреду шептала? — хитро спросила она.
Илья, не отвечая, шагнул в дом. Увидев Лизу, бледную, но живую, он выдохнул с облегчением.
— Нашлась, — тихо сказал он, садясь рядом.
Лиза слабо улыбнулась, глядя на него.
Прошло несколько недель. Лиза поправилась и вернулась на ферму. Илья помог ей переехать в Заречное, сняв для неё комнату у доброй тёти Клавы. Приёмные родители, после визита участкового, больше не смели её трогать.
А однажды, в канун Нового года, Илья пришёл к Лизе с букетом еловых веток, украшенных шишками.
— Лиза, — сказал он, глядя ей в глаза, — я долго искал такую, как ты. Хватит бегать от судьбы.
Она засмеялась, впервые за долгое время чувствуя тепло в душе.
Весной в Заречном гуляли на свадьбе. Лиза, в простом белом платье, сияла, как утренняя звезда. Илья, стоя рядом, не мог отвести от неё глаз. А Вероника, смирившись, лишь качала головой, понимая, что против настоящей любви ей не устоять.
Матрёна, глядя на молодых, шептала:
— Я же говорила, судьба их свела. А счастье, оно всегда найдёт дорогу.
