В её смехе было что-то от летнего шторма — громкое, заразительное, с лёгкой хрипотцой, будто морской прибой, разбивающийся о скалы. Лариса, или Лара, как все её звали, была женщиной, от которой невозможно отвести взгляд. Полная, с копной золотистых волос, она излучала жизнь, даже когда судьба норовила её придавить. Всегда ухоженная, с ярким маникюром и сияющей улыбкой, она казалась воплощением женской силы. Мечта, а не женщина. Только вот её муж, Олег, на её фоне всегда выглядел тенью.
Лариса говорила громко, с лёгкой картавостью, которая придавала её словам особую прелесть. «Олежка! Тащи коктейли, не спи!» — кричала она, лёжа у бассейна, и он послушно бежал. «Олежка, забери нас из ресторана на Лесной!» или «Олежка, купи мне платье, то, с витрины!» — и он делал. Всегда делал. Безропотно, с лёгкой улыбкой, будто это его миссия — угождать ей.
Я узнала, что его зовут не Олег, а Павел, только спустя год знакомства. Это было как удар током. Мужчина, которого она называла «Олежкой», оказался совсем другим человеком.
— Лара, зачем ты его так зовёшь? Это же… унизительно, — осторожно спросила я однажды, когда мы сидели за кофе.
Она прищурилась, отхлебнула латте и ответила с хитринкой:
— Унизительно? Да он сам не против! С первого дня он у меня Олежка. Кому «котик», кому «зайчик» — фу, тошнит от этих слащавостей! А мой — Олежка, и точка.
Я пожала плечами. «Может, ему и правда нравится», — подумала я. Но что-то в его взгляде — тихом, почти умоляющем — заставляло сомневаться.
Вскоре я заметила, что Павел стал смотреть на меня иначе. Не просто смотрит — в его глазах была какая-то тоска. Он начал ухаживать: то стул подвинет, то пальто подаст, то зажигалку поднесёт, хотя я и не курила. Всё это без Лариного приказа. Я косилась на неё, но она, кажется, ничего не замечала, поглощённая своими коктейлями и бесконечными историями.
Однажды на дне рождения у нашей общей подруги Лара напилась до беспамятства. Она флиртовала с чужими мужьями, танцевала на столе, а под конец вызвонила какого-то «друга» и позвала его приехать. К счастью, он не явился, но вечер и без того был испорчен. Когда Лара наконец уснула на диване, Павел подошёл ко мне.
— Можно тебя на минутку? — тихо спросил он, теребя рукав рубашки.
Я покачала головой. Зачем? Слушать его признания? Жалеть его? Он был мужем подруги, и я не собиралась лезть в их жизнь. Тем более, у них росла дочь, Маша — светловолосая девочка, обожавшая отца. Вмешиваться в их семью — последнее, чего я хотела.
Мы с мужем вскоре уехали в другой город. С Ларой мы общались редко — пара звонков в год, поздравления с днём рождения, и всё. Их странная семья выпала из моего поля зрения.
Вернувшись через три года, я получила от Лары звонок:
— Приезжай, соскучилась! И подарки мои где? — картавила она в трубку.
Я приехала. В их квартире меня встретила Лара, чуть потрёпанная временем и коктейлями, и Маша, их дочь, которая превратилась в нахальную девицу. Она разговаривала с отцом в том же тоне, что и мать: «Пап, купи мне кофе! Пап, сделай это, принеси то». Ларино веселье поблёкло, а вот Павел, наоборот, словно расцвёл. Его глаза лучились каким-то новым светом, будто он нашёл себя.
— Как дела? В отпуске были? — спросила я, пока Лара варила кофе.
— Какой отпуск! — отмахнулась она. — Дачу купили, вкалываем там. Маша с подругами на море ездит, а мы с Олежкой на грядках копошимся.
«Копошится, но выглядит счастливым», — подумала я, глядя на Павла. Его лицо будто светилось.
Когда он ушёл на работу (оказалось, у него теперь и ночные смены), я не выдержала:
— Лар, что с Павлом? Он… сияет.
— Правда? — она прикурила сигарету, и я заметила, как дрогнули её пальцы. — Не замечала.
— Может, у него кто-то есть? — решилась я.
Лара затянулась, выпустила дым и усмехнулась:
— Я ему сто раз изменяла. Пусть и он разок погуляет. Что я, зверь какой?
Но её руки дрожали, а улыбка была натянутой. Она тут же сменила тему:
— А у тебя как? Всё с Игорем?
— С ним, — кивнула я, чувствуя подвох.
— А он тебе не рассказывал? У нас с ним было… ну, почти было, — она рассматривала свои ногти, будто это её не касалось.
— Рассказывал. Что ты к нему лезла, а он тебя отшил, — ответила я спокойно, хотя внутри всё кипело.
Повисла тишина. Лара смотрела на меня, я на неё. Вдруг она расхохоталась, но смех быстро перешёл в слёзы. Она, сильная, яркая Лара, рыдала, уткнувшись в ладони.
— Павел ушёл, — выдавила она. — Забрал свои вещи и ушёл. Маша пока не знает, но скоро всё поймёт.
Я обомлела.
— Как ушёл? Он же был здесь!
— Приходил за инструментами. Он теперь с другой. Я думала, перетерплю, но… — она смахнула слезу. — Я его всё время отталкивала, а он терпел. Долго терпел.
— Его зовут Павел, — тихо сказала я, обнимая её. — И ты сама знаешь, что он не предавал. Он просто устал.
Лара кивнула, вытирая слёзы. Мы обнялись, пообещали созваниваться, но снова потерялись на годы.
Недавно она позвонила. Голос её был прежним — звонким, с лёгкой картавостью. Маша вышла замуж за какого-то финна и уехала в Хельсинки. На свадьбе был Павел.
— Прикинь, с новой своей пришёл, — фыркнула Лара. — Серая мышка, в платье из масс-маркета, волосы в пучок. Ноль харизмы!
— Но он её выбрал, — ответила я. — А ты как?
— Ой, я тут с одним, — она понизила голос, — бизнесмен, но зануда. А ещё с другим — простой, как три копейки, но в постели — ураган! Думаю, с кем остаться.
— Выбирай сердцем, — улыбнулась я, мысленно ставя на «урагана».
— А ты всё с Игорем? — спросила она.
— С ним.
— Ну, береги его, — хмыкнула она. — А то знаешь, я могу…
— Знаю, — рассмеялась я.
Но в её голосе я уловила новую нотку — не только привычную браваду, но и что-то ещё. Будто Лара, впервые за долгие годы, начала искать не просто веселье, а что-то настоящее. А может, это мне просто показалось.
В тот вечер, после разговора, я вышла на балкон. Город шумел, а я думала о Ларе, о Павле, о том, как люди порой разрушают то, что любят, и как жизнь всё равно даёт шанс начать заново. Где-то там, в другом уголке города, Лара, наверное, смеялась, пила коктейль и выбирала, с кем идти дальше. А Павел, возможно, смотрел на свою «серую мышку» и улыбался — так, как никогда не улыбался с Ларой.
