Катя ворвалась в дом, швырнув рюкзак на пол, и её голос разорвал тишину:
— Серьёзно? Опять эти обноски мне притащили? Все в классе ходят в нормальной одежде, а я как из помойки!
Она рухнула на старый диван, обхватив голову руками, и разрыдалась. Родители, Михаил и Ольга, замерли в дверях кухни, не зная, как унять бурю.
— Катенька, милая, — мягко начала Ольга, — мы с отцом стараемся, но денег едва хватает. На еду, на коммуналку, на лекарства для деда…
— Да сколько можно про деда талдычить? — оборвала Катя, вытирая слёзы. — Он всё равно старый, ему уже ничего не надо! А мне? Мне что, вечно в обносках ходить?
Михаил нахмурился, его голос дрогнул:
— Катя, как ты можешь так говорить? Дед тебя на руках носил, сказки рассказывал…
Катя фыркнула, вскочила и, хлопнув дверью, скрылась в своей комнате.
Михаил и Ольга переглянулись. Их дочери только исполнилось 14, и они надеялись, что это просто подростковый бунт. Девяностые годы не щадили никого: в магазинах пусто, на рынке — цены запредельные. Если кто-то из знакомых предлагал одежду, они брали, не раздумывая.
Когда деда не стало, Катя отказалась идти на похороны.
— Не хочу, — бросила она, глядя в сторону. — И не уговаривайте.
Михаил пытался достучаться:
— Катя, это же твой дедушка, он тебя любил…
Но она лишь пожала плечами. После похорон она заявила:
— Теперь, когда на деда деньги тратить не надо, купите мне что-нибудь нормальное. Хочу кожаную куртку, как у Лены.
Ольга, вздохнув, достала из шкатулки старые серьги деда — золотые, с маленькими изумрудами.
— Вот, Катюш, носи. Дед бы хотел, чтобы они были у тебя.
Катя скривилась, взяла серьги и тут же швырнула их на стол.
— Это что, опять старьё? Не буду я это носить!
Ольга молча подняла серьги и убрала их обратно.
Через неделю Катя снова подняла тему:
— Мне нужен плеер. Не какой-то там старый, а нормальный, как у Лены. С наушниками.
Михаил развёл руками:
— Дочка, ты же знаешь, таких денег у нас нет.
Катя закатила глаза и ушла. Но через пару дней Михаил, сияя, внёс в её комнату блестящий чёрный плеер.
— Смотри, Катя, у дяди Вити купил. Он почти новый!
Катя скептически осмотрела устройство.
— Старый… Ну ладно, хоть работает. Только диски надо найти.
Ольга, удивлённая, шепнула мужу на кухне:
— Миш, откуда деньги? Это же дорого!
— Помнишь медаль деда? Ту, что он с войны привёз? Продал… — Михаил отвёл взгляд.
— Миша, как же так? Это же память! А если беда какая?
— Пусть Катя хоть порадуется, — тихо ответил он. — Ей и так тяжело.
Как-то раз, идя с матерью в магазин, Катя вдруг сказала:
— Мам, ты иди вперёд, ладно? Твой платок этот… деревенский. С тобой стыдно. У Лены мама в джинсах, с укладкой, а ты…
Ольга замерла, сердце сжалось. Она любила дочь всем сердцем, но каждый упрёк Кати был как нож. Неужели они с Михаилом и правда такие плохие родители?
Однажды Катя вернулась из школы и увидела у подъезда машину скорой. Она поморщилась — не любила больницы. Поднявшись в квартиру, она замерла: на диване лежала Ольга, бледная, без движения. Врачи суетились вокруг.
— Пап, что с мамой? — голос Кати дрожал.
Михаил, сгорбившись, выдавил:
— Нет больше мамы, Катенька… Сердце. Всего 36 лет…
Катя оцепенела. Как же так? Кто теперь будет готовить, стирать, заботиться? Она не умела ничего.
После похорон Катя изменилась. Она перестала учиться, связалась с сомнительной компанией. Михаил пытался её образумить, но тщетно. В 17 лет Катя объявила, что беременна. От кого — не сказала.
— Рожай, — решил Михаил. — Я помогу, вырастим.
Катя бросила школу, целыми днями пропадала неизвестно где. Михаил начал покупать пелёнки, бутылочки, коляску. Когда начались схватки, он вызвал скорую.
Родилась девочка, крохотная, всего два килограмма. Врачи предупредили: сердце слабое, нужно наблюдение. Катя, едва взглянув на дочь, заявила:
— Я её не хочу. Забирайте.
Михаил покачал головой:
— Нет, Катя. Она наша. Я сам её подниму.
Он назвал девочку Мариной — в честь моря, которое так любила Ольга. Катя же, выписавшись из роддома, собрала вещи и уехала с каким-то парнем на заработки в другой город.
Марина росла светлым, добрым ребёнком. Она обожала деда, помогала ему по дому, радовала успехами в школе. Катя звонила раз в год, холодно и коротко. Она вышла замуж, родила сына, но о Марине почти не вспоминала.
Михаил часто смотрел на внучку и думал: где же они с Ольгой ошиблись с Катей? Почему она выросла такой холодной? Но в Марине он видел искру надежды.
Однажды, когда Марине было десять, она нашла в шкатулке те самые изумрудные серьги.
— Деда, это чьи? — спросила она, вертя их в руках.
— Бабушкины, — улыбнулся Михаил. — Хочешь, носи.
Марина надела серьги и побежала к зеркалу.
— Я буду беречь их, деда. Расскажи про бабушку, какая она была?
Михаил обнял внучку, и его сердце впервые за годы согрелось. Может, не всё потеряно? Может, в этой девочке, с её добрыми глазами, живёт душа Ольги? И, глядя на Марину, он понял: жизнь дала ему второй шанс исправить ошибки прошлого.
