Диана 
Взрыв тишины ворвался в её жизнь, как раскат грома в безоблачный день.
Лиза стояла у двери своей квартиры, сжимая ключ так, будто он мог раствориться в её ладони. Изнутри доносились звуки, которые не предвещали ничего хорошего: звон посуды, шорох передвигаемой мебели и, конечно, голос. Тот самый голос, который она научилась узнавать за километр. Галина Петровна, её свекровь, снова взяла всё в свои руки.
— Сашенька, милый, давай этот комод сюда! А этот ковёр… боже, кто вообще додумался его стелить? Прямо в утиль, и сразу дышать легче станет! — командовала Галина Петровна с энтузиазмом, будто перекраивала не чужую квартиру, а целую империю.
Лиза бесшумно повернула ключ, стараясь не выдать своего присутствия. В прихожей её встретил хаос: коробки, пакеты, старые ботинки и даже чья-то шуба, сваленная в углу. В гостиной свекровь, словно генерал на поле боя, раздавала указания двум грузчикам. Александр, её муж, стоял рядом, кивая с таким видом, будто выполнял священный долг.
— Это что за цирк? — Лиза прислонилась к косяку, её голос был холоднее февральского ветра.
— Ой, Лизонька, уже вернулась? — Галина Петровна всплеснула руками, словно встретила долгожданную гостью. — Мы тут просто порядок наводим. Ничего страшного, не волнуйся, дорогая!
— Порядок? — Лиза перевела взгляд на Александра. — Саша, ты можешь объяснить, что происходит?
— Ну… — Александр замялся, почесав затылок, как школьник, пойманный за списыванием. — У мамы проблемы. Она поживёт у нас. Временно. Совсем чуть-чуть.
— Временно? — Лиза прищурилась, делая шаг вперёд. — Это день? Неделя? Или ты меня удивишь числом «полгода»?
— Да что ты, Лиза, не драматизируй! — вмешалась свекровь, поправляя очки. — Месяца два, максимум три. Пока я… разберусь с делами. У вас места вагон, я не помешаю.
— Не помешаете? — Лиза бросила сумку на пол, её голос задрожал от сдерживаемой ярости. — А меня кто-нибудь спросил? Или я теперь просто зритель в вашем шоу?
— Куда мне идти, на улицу? — Галина Петровна прижала руку к груди, изображая жертву обстоятельств. — Я же не чужая, я мать твоего мужа!
— Мать, которая решает, как мне жить? — Лиза посмотрела на Александра. — Саша, ты вообще здесь? Или это теперь мамина квартира?
— Лиза, не начинай, — пробормотал он, отводя взгляд. — Мама в беде. Мы же семья.
— Семья? — Лиза усмехнулась, чувствуя, как внутри всё сжимается. — Семья — это когда уважают друг друга. А не когда в мой дом вламываются с чемоданами и начинают командовать.
Галина Петровна фыркнула, скрестив руки.
— До свадьбы ты, может, и была хозяйкой. А теперь семья — это мы все. И сын имеет право пригласить мать в трудный час.
Лиза развернулась и ушла в спальню, хлопнув дверью так, что стёкла в окнах задрожали.
—
Первые дни она пыталась держать себя в руках, как акробат на канате. Но вскоре стало ясно: Галина Петровна не собиралась быть гостьей. Она явилась с багажом, амбициями и планом по переустройству чужой жизни. Мебель переставили, шторы заменили, полки опустошили — всё, что не вписывалось в её идеал «правильного дома».
— Это что, мой светильник? — Лиза держала в руках коробку с осколками, её голос дрожал. — Он был от бабушки. Единственная память!
— Ой, Лиз, ну какая-то лампа старая, — отмахнулась свекровь. — Пыль собирала. Я заказала новый — стильный, в скандинавском стиле. Будешь довольна.
К концу недели Лиза чувствовала себя чужой в собственном доме. Её вещи исчезали, её привычки критиковали, её жизнь переписывали, как черновик неудачного романа.
— Опять задержалась? — встречала её Галина Петровна, поправляя фартук, как судья мантию. — Саша голодный сидит. Мужчинам нужна забота, а не твои проекты.
— Я предупреждала, у нас дедлайн, — бросила Лиза, скидывая пальто.
— В мои времена жёны к шести были дома. Борщ, уют… — свекровь покачала головой. — А вы, современные, всё карьеру строите.
Через месяц Лиза поняла: она больше не хозяйка. Она — тень, которая боится лишний раз скрипнуть половицей.
—
Однажды вечером она нашла Александра на балконе, где он курил, глядя на огни города.
— Нам надо поговорить, — сказала она тихо, но с железной решимостью.
— Опять? — Он затушил сигарету, не глядя на неё. — Что на этот раз?
— Твоя мама. Она здесь уже месяц. Когда она уедет?
— Лиза, у неё сложный период, — Александр вздохнул, словно объяснял ребёнку очевидное. — Не сейчас же её выгонять.
— А мой период, значит, лёгкий? — Лиза сжала кулаки. — Она выбросила мою любимую куртку. Назвала её «лохмотьями». Я носила её ещё в институте!
— Мама просто хочет, чтобы всё было красиво, — он пожал плечами. — Может, тебе стоит её послушать?
— Послушать? — Лиза задохнулась от возмущения. — У тебя в доме две женщины, и я — не главная!
В этот момент на балкон шагнула Галина Петровна, держа в руках тряпку, будто знамя.
— Опять ссоры? Лиза, ты как будто специально всех нервируешь.
— Это вы перевернули мою жизнь! — Лиза повернулась к ней. — Это мой дом!
— Твой? — свекровь прищурилась. — Ты замужем, девочка. Теперь это наш дом.
— Нет, — Лиза выпрямилась, её голос стал твёрже. — Квартира куплена до свадьбы. На мои деньги. И мамины. Всё оформлено.
— И что? Выгнать меня? — Галина Петровна театрально всплеснула руками.
Лиза посмотрела на Александра. Он молчал, уставившись в пол.
— Я ухожу, — сказала она тихо. — Из этого дома. Из этого кошмара.
Она развернулась, схватила пальто и вышла, оставив за собой звенящую тишину.
—
Дни тянулись, как бесконечный дождь. Лиза снимала маленькую студию на окраине, работала до ночи, чтобы не думать о прошлом. Но каждый вечер, глядя в потолок, она понимала: назад пути нет.
Однажды утром она получила сообщение от Александра: «Может, встретимся? Мама успокоилась, всё наладится».
Лиза долго смотрела на экран, а потом написала: «Саша, я тоже успокоилась. И поняла, что мне не нужен человек, который выбирает не меня».
Она заблокировала его номер, чувствуя, как внутри расправляются крылья.
—
Через месяц Лиза вернулась в свою квартиру. Замки были новыми, мебель стояла так, как она любила. Галина Петровна уехала — говорят, к сестре в другой город. Александр пытался звонить, но Лиза не отвечала. Развод прошёл гладко, спасибо предусмотрительности её адвоката.
Вечером она сидела на диване с бокалом вина, слушая тишину. Впервые за долгое время тишина была её союзником. На столе лежал билет в Италию — подарок самой себе. Она улыбнулась, представляя, как будет гулять по узким улочкам Флоренции, вдыхая свободу.
Квартира снова стала её домом. Но главное — она сама стала собой. И больше никто не посмеет это отнять.
