Диана 
Когда закат над горами вспыхнул, словно мир решил сгореть в прощальном танце, Анна сидела на крыльце и смотрела, как дети бегают по двору. Ей было тридцать пять, но в этот вечер она чувствовала себя старухой. Два года назад Павел ушёл, оставив её с сыном и дочкой – десятилетним Максимом и шестилетней Соней. Она писала ему, звонила, умоляла вернуться, хотя бы ради детей. Но он выбрал другую – Светлану, женщину за сорок, с резким голосом и усталыми глазами. Анна не понимала, что он в ней нашёл. Она была готова простить, принять, забыть – но Павел исчез, словно его и не было.
А потом в её жизни появился Роман. Он приехал в их маленький городок по работе, в командировку. Высокий, с мягкой улыбкой и привычкой поправлять очки, он казался героем старого фильма. Ухаживал красиво: цветы, прогулки под звёздами, билеты в театр, которого в их городке отродясь не было – он возил её в соседний город. Анна сначала держалась настороженно. Думала, что всё это несерьёзно, что он просто развлекается. Может, женат, а ей не говорит. Но Роман оказался упрямым. Писал, звонил, приезжал снова и снова. И она поддалась – не железная же. Они гуляли по парку, пили кофе в маленькой кофейне, даже ездили на выставку старинных часов, где Роман с горящими глазами рассказывал ей, как работает каждый механизм. Но, как ни старалась Анна, сердце её молчало. Роман был идеален – добрый, внимательный, надёжный. Но рядом с ним она только сильнее тосковала по Павлу.
Павел ушёл, потому что задыхался. Анна любила его так сильно, что он чувствовал себя пойманным в ловушку. Она заботилась о нём, как о ребёнке: напоминала о встречах, готовила завтраки, даже записывала его к врачу. Он, учёный-геолог, привыкший к хаосу в голове и порядку в исследованиях, не выносил этой опеки. Дети – Максим и Соня – были его радостью, но даже их он видел всё реже. Анна, стоило ему появиться, начинала говорить о примирении, о прошлом, о будущем. Это было невыносимо.
Светлана, новая женщина в его жизни, сначала казалась глотком свободы. Она не контролировала его, не спрашивала, где он был, не готовила сложных ужинов. Но скоро Павел понял, что свобода эта – пустая. Светлана была холодной, равнодушной, её не интересовали ни его рассказы о горных породах, ни его шутки. Через полгода он ушёл и от неё. А потом подал заявку на экспедицию – в далёкие горы, где нет ни интернета, ни связи, только вертолёт раз в месяц прилетает с припасами. Там, среди снега и камня, Павел впервые за годы почувствовал себя живым. Суровый быт, ледяной ветер, работа до изнеможения – всё это было его стихией. Он написал Анне короткое письмо, сообщил, где он. Ожидал, что она завалит его посланиями, но за месяцы пришло лишь молчание.
Дети полюбили Романа почти сразу. Максим, обычно угрюмый и замкнутый, оживал, когда Роман приносил ему модели самолётов или учил собирать электроцепи. Соня, обожавшая сказки, засыпала под его чтение, уютно устроившись у него на коленях. Роман старался изо всех сил. Привозил редкие игрушки, спрашивал у детей, что им нравится, даже научился печь кексы – неуклюже, но с душой. Анна видела, как он смотрит на неё – с надеждой, с теплом. Она знала: он влюблён по-настоящему. И дети уже привыкли, что Роман – часть их жизни.
Однажды вечером он пригласил её в ресторан. Был серьёзен, чуть бледнее обычного. За десертом, когда за окном зажглись фонари, он взял её руку.
— Анна, — начал он тихо. — Я знаю, что ты не любишь меня. Но я верю, что моя любовь может быть достаточно сильной за нас обоих. Я хочу быть с тобой, с Максимом, с Соней. Хочу быть для вас семьёй. Если ты согласишься стать моей женой.
Он достал кольцо – простое, с маленьким камнем, но таким, что сразу видно: выбирал с сердцем. Анна хотела ответить, но в её глазах, видимо, уже был ответ, потому что Роман поспешил добавить:
— Не торопись. Подумай. Я подожду столько, сколько нужно.
Лавина сошла неожиданно. В горах это не редкость, но в тот день никто не ждал беды. Павел всегда считал себя везучим – сколько раз он избегал смерти? Один раз опоздал на поезд, который сошёл с рельсов. Другой раз ушёл с тропы за минуту до обвала. Словно кто-то сверху хранил его. И в этот раз судьба снова оказалась милостивой. Павел решил вернуться на базу раньше – устал, замёрз, да и чайник на плите манил теплом. Это спасло ему жизнь. Лавина накрыла место, где он был, через четверть часа.
Вечером, сидя с товарищами у костра, Павел впервые за долгое время задумался о прошлом. Он вспомнил Анну – её смех, её тёплые руки, её пироги с вишней, которые она пекла по выходным. Вспомнил Максима – как учил его кататься на коньках, как тот впервые забил гол в дворовом футболе. Вспомнил Соню – её косички, её вопросы о звёздах. И вдруг понял: вся его свобода была там, дома, с ними. А он всё потерял.
Анна сидела за столом, держа в руках лист бумаги. Она знала, где Павел, знала, что он в горах, куда письма доходят раз в месяц. И всё же решила написать. Не ради себя – ради детей, ради того, что когда-то было между ними.
«Дорогой Павел,
Я должна тебе сообщить: я выхожу замуж. Мы с детьми уедем в Калининград, начнём новую жизнь. Мой жених – хороший человек, он любит меня и наших детей. Я не люблю его, но он будет заботиться о нас, будет для Максима и Сони настоящим отцом. Ты редко видишь их, занят своими экспедициями, исследованиями. А они растут, им нужен кто-то рядом. Я пока не дала ответ. Если ты хочешь вернуться, напиши мне с этим же вертолётом. Я буду ждать.
Береги себя,
Анна».
Она запечатала письмо и отдала его пилоту.
Вертолёт прилетел утром. Павел закончил свои дела, сдал отчёты, но решил остаться ещё на месяц – хотел довести исследование до конца. Когда ему передали конверт с аккуратным почерком Анны, сердце ёкнуло. Он хотел вскрыть его сразу, но передумал. «Вечером, — сказал себе. — Вечером прочту». Спрятал письмо в карман куртки, чувствуя, как оно жжёт через ткань. Он знал: Анна написала неспроста. Может, почувствовала, что он готов вернуться? Время ещё было – вертолёт прилетит через месяц. Он успеет.
Но той ночью небо над горами снова загорелось – не закатом, а северным сиянием. Павел смотрел на него, держа письмо в руках, и вдруг понял, что не хочет ждать. Он побежал к радиорубке, умоляя связаться с базой, с вертолётом, с кем угодно. Через три дня он уже был в аэропорту, сжимая в руке билет домой. В самолёте он наконец вскрыл письмо и прочёл его. Слёзы текли по щекам, но он улыбался. Он знал: Анна ждёт. И он успеет.
