Диана 
Катя часто приходила к могиле отца. Ей всё ещё не верилось, что его больше нет — и никогда не будет. Словно вчера они вместе пекли блины, спорили о книгах и гуляли по осеннему парку, собирая жёлтые листья. А прошло уже полтора года с того дня, как его сердце остановилось.
Тот день врезался в память навсегда. Катя была на работе, когда раздался звонок. Голос в трубке, холодный и равнодушный, сообщил: «Ваш отец скончался. Инфаркт. Не успели ничего сделать». И всё. Мир рухнул в одно мгновение.
Кате было 32, и она осталась одна. Мать умерла, когда ей было три года — лица её Катя не помнила, только смутные образы из старых фотографий. Отец растил её с помощью бабушки и тёти, которые окружали девочку заботой и теплом. Детство у Кати было светлым, полным смеха и любви.
— Привет, пап. У меня всё по-старому, только вот с Мишей мы решили пожениться. Он бы тебе точно понравился — такой же упрямый, как ты, но с добрым сердцем. Знаешь, вчера наткнулась на стих Есенина, и он так зацепил… Послушай:
«Не у всякого сердце в груди,
Кто ушёл — тот в душе не остынет.
И покуда мы помним — он жив,
Словно звёзды, что в небе не гаснут».
Катя улыбнулась, глядя на фотографию отца на памятнике. Вдруг за спиной раздался голос:
— Красивый стих.
Катя вздрогнула и обернулась. Она была уверена, что на кладбище никого нет. На скамейке у соседней могилы сидела девочка лет десяти, в яркой куртке и с косичками. Она задумчиво качала ногой и смотрела на Катю.
— Ох, ты меня напугала! — выдохнула Катя. — Я думала, я тут одна.
— Обычно меня не видят, — ответила девочка, улыбнувшись. — Это редкость, что ты меня слышишь.
— Что ты имеешь в виду? — Катя нахмурилась, чувствуя, как по спине пробежал холодок.
— Я не совсем здесь. Это мой… образ, что ли. Душа. Назови как хочешь. Я могу приходить сюда, когда захочу. Мой наставник там, — она махнула рукой куда-то в небо, — вечно занят, так что я сбегаю сюда. Скучаю по маме. Она… она совсем потерялась. Не приходит ко мне, а мне так нужно, чтобы она пришла.
Катя замерла. Девочка говорила так спокойно, будто рассказывала о погоде. Катя шагнула к могиле, у которой сидела девочка. На кресте висела её фотография: «Маша Ковалёва, 2014–2024». У Кати перехватило дыхание.
— Маша… ты… — Катя не могла подобрать слов.
— Да, это я, — кивнула девочка, словно ничего странного не происходило. — Смерть — это не страшно, знаешь. Просто раз — и ты уже не в теле. Летаешь, думаешь ясно, всё понимаешь. Нет никакого ада или рая, всё проще. Но я не могу рассказать, мне не разрешают. Ты сама узнаешь, когда придёт время.
— Маша, как ты… почему ты умерла? — Катя сглотнула ком в горле.
— Лейкемия. Я у мамы одна была. Она теперь совсем сломалась, пьёт. Я не могу к ней домой приходить — больно смотреть. Но если она придёт сюда, я увижу её. Может, это будет последний раз, когда я смогу сюда спуститься. Пожалуйста, найди её. Попроси, чтобы она пришла ко мне.
Маша назвала адрес. Катя, всё ещё не веря в происходящее, записала его в заметки на телефоне.
— Маша, а моего папу ты не видела? Он умер полтора года назад…
— Видела, — улыбнулась девочка. — Он там важный, помогает новым душам освоиться. Ему нельзя сюда, но он знает, что ты приходишь. Слышит тебя и гордится, что ты держишься.
— Передай ему, что я его люблю, — тихо сказала Катя, чувствуя, как слёзы подступают к глазам.
Маша кивнула, а потом вдруг исчезла, словно её и не было. Катя стояла в тишине, пытаясь понять, не привиделось ли ей всё это. Но адрес в телефоне был реальным.
Дома Катя не решилась рассказать Мише о встрече — побоялась, что он решит, будто она выдумывает. Но мысль о Маше не отпускала. Катя никогда не верила в загробную жизнь, считала это фантазиями. А теперь сомнения грызли её.
На следующий вечер она поехала по указанному адресу. Это был старый панельный дом на окраине города. Во дворе сидели две бабушки, оживлённо обсуждая соседей.
— Здравствуйте, — начала Катя. — Вы не подскажете, где живёт семья Ковалёвых?
Бабушки переглянулись.
— А ты кто такая будешь? Из соцслужб, что ли? — спросила одна.
— Нет, по личному делу. Мне нужно найти Галину Ковалёву.
— Галю? Ну, живёт она в третьем подъезде, квартира 17. Только она с бутылкой не расстаётся с тех пор, как дочка её, Машенька, умерла. Жалко девчонку, такая светлая была, всегда с улыбкой…
Катя поблагодарила и поднялась на третий этаж. Дверь квартиры открыла женщина с усталым лицом, в мятом халате.
— Вы Галина? — спросила Катя.
— Ну, я. Чего надо? — женщина посмотрела подозрительно.
— Я… это сложно объяснить. Я была на кладбище, у могилы Маши. Она… просила передать, чтобы вы пришли к ней.
Глаза Галины расширились. Она молча отступила, жестом приглашая Катю войти. В квартире пахло табаком и чем-то кислым.
— Рассказывай, — хрипло сказала Галина, садясь на диван.
Катя пересказала всё: встречу с Машей, её слова, просьбу. Галина слушала, не перебивая, а потом закрыла лицо руками и разрыдалась.
— Машенька моя… Я знала, чувствовала, что она рядом! Но эта боль… она меня раздавила. Пью, чтобы забыться, а легче не становится. А ей, оказывается, плохо от этого…
— Галина, я знаю хорошего психолога, она поможет. И, пожалуйста, приходите к Маше. Ей это важно.
— Я сделаю всё, что угодно, ради моей девочки, — прошептала Галина. — Больше ни капли не выпью. Обещаю.
Катя оставила номер психолога и ушла с лёгким сердцем. Она выполнила просьбу Маши.
Через неделю, придя к отцу на могилу, Катя заглянула к Маше. У её памятника лежали свежие цветы, плюшевый мишка и конфеты. Галина была здесь.
Машу Катя больше не видела. Но спустя год, на Пасху, она пришла на кладбище с Мишей. У могилы Маши стояли Галина, её мать и мужчина в строгом костюме. Галина выглядела совсем другой — ухоженной, с ясными глазами. Увидев Катю, она улыбнулась и подошла.
— Катя, спасибо тебе. Я завязала, вышла замуж, устроилась на работу. И… у нас будет ребёнок. Дочка. Всё, как Маша сказала. Это ты мне её вернула.
Они обнялись, а Миша смотрел на них, ничего не понимая. Катя лишь улыбнулась — когда-нибудь она расскажет ему эту историю.
Годы шли, Катя и Галина иногда встречались на кладбище, став почти подругами. А где-то там, в невидимых мирах, Маша радовалась, видя, что её мама снова улыбается. И однажды, ясной весенней ночью, Катя увидела во сне отца. Он смотрел на неё с теплом и шепнул: «Ты всё делаешь правильно, дочка». Проснувшись, она долго плакала — от счастья.
