Диана 
Ослепительный луч солнца пробился сквозь шторы, высветив напряжённые лица за обеденным столом, но даже он не смог растопить холод, сковавший воздух в просторной гостиной.
— Мы с Леной хотим пожить здесь пару лет, — Артём говорил твёрдо, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Это поможет нам накопить на свою квартиру.
Елена, сидя рядом, нервно теребила край скатерти. Напротив них Елизавета Петровна, мать Артёма, застыла с ножом в руке, будто собиралась разрезать не хлеб, а саму идею. Виктор Сергеевич, отец, задумчиво потягивал чай, избегая взглядов.
— Пожить здесь? — Елизавета Петровна медленно опустила нож. — С этой… твоей женой?
— Да, мама, с моей женой, — Артём подчеркнул последнее слово. — Мы устали снимать жильё. Это временно, пока не соберём на ипотеку.
— У нас есть место, — внезапно поддержал Виктор Сергеевич, отставив чашку. — Две комнаты пустуют. Почему бы не помочь детям?
Елизавета Петровна метнула на мужа взгляд, полный укора:
— А меня кто-нибудь спросил? Я должна терпеть чужую женщину в своём доме?
— Лена не чужая, — Артём почувствовал, как внутри закипает гнев. — Она моя семья.
— Семья! — фыркнула мать. — Это увлечение, Артём. Я вижу её насквозь. Думаешь, она тебя любит? Ей нужна наша квартира, твои деньги, твоя доля!
Артём сжал кулаки. Этот разговор повторялся уже не раз. С первого дня знакомства с Леной мать невзлюбила её — без объяснений, без причин. Возможно, дело было в том, что Лена стала той, кто нарушил привычный порядок, где Артём оставался под полным контролем матери.
— Мама, — Артём старался говорить спокойно, — треть этой квартиры принадлежит мне. По завещанию бабушки. Я имею право здесь жить.
Елизавета Петровна побледнела:
— Ты угрожаешь мне? Своей матери? Это она тебя подговорила, да? Научила шантажировать!
— Хватит, Лиза, — вмешался Виктор Сергеевич, повысив голос. — Артём прав. Это его дом тоже.
— Тогда пусть живёт в своей трети! — Елизавета Петровна вскочила. — В кладовке! Или на балконе!
Артём медленно поднялся, его терпение лопнуло:
— Хорошо. Если ты не хочешь по-хорошему, я продам свою долю. И поверь, найду таких соседей, что ты пожалеешь. Представляешь, как весело будет жить с любителями громкой музыки или коллекционерами змей?
— Ты не посмеешь, — прошипела Елизавета Петровна.
— У тебя неделя, чтобы решить, — Артём направился к двери. — Потом я звоню риелтору.
В прихожей он остановился, пытаясь унять дрожь. Никогда раньше он не бросал матери такой вызов. Но ради Лены, ради их будущего, он был готов на всё.
Вернувшись в съёмную квартиру, Артём увидел тревогу в глазах Лены.
— Как прошло? — спросила она, уже зная ответ по его мрачному лицу.
— Как обычно, — он устало опустился на диван. — Отец за нас, мать против. Но я дал ей понять: либо мы живём у них, либо я продаю свою долю.
Лена нахмурилась:
— Артём, может, не стоит? Мы справимся…
— Нет, — отрезал он. — Я не отступлю. Она должна принять тебя.
Неделя прошла без ответа. На восьмой день Артём позвонил риелтору:
— Хочу продать треть квартиры. Быстро и недорого.
Через три дня в родительский дом явились первые «покупатели» — двое мужчин с татуировками и запахом перегара. Виктор Сергеевич встретил их с улыбкой:
— Заходите, осматривайтесь! Доля в хорошей квартире, центр города!
— А где наша треть будет? — буркнул один, оглядывая гостиную. — Спать где? В ванной?
— Это юридический вопрос, — подмигнул Виктор Сергеевич. — Формально вся квартира в общей собственности.
Елизавета Петровна, услышав шум, вышла из спальни:
— Это ещё кто? — её голос дрожал от возмущения.
— Покупатели, дорогая, — спокойно ответил муж. — Интересуются долей Артёма.
— Вон! — закричала она. — Никто не будет жить в моём доме!
На следующий день пришли другие — пара с эксцентричным видом, рассказывающая о своей коллекции тропических жуков. Елизавета Петровна побледнела, услышав про «безобидных пауков размером с ладонь». Третий визит был ещё хуже: мужчина, представившийся любителем ночных медитаций с барабанами.
На четвёртый день Елизавета Петровна не выдержала и позвонила сыну:
— Ты что, серьёзно хочешь продать квартиру каким-то психам?
— Я предупреждал, — холодно ответил Артём. — У тебя был шанс.
— Ладно, — выдавила она. — Пусть твоя Лена приезжает. Но у меня будут правила!
Вечером Артём приехал один, чтобы обсудить условия. Лена осталась дома — он не хотел, чтобы она снова терпела унижения.
— Назови свои правила, — сказал он, глядя матери в глаза.
— Никаких её вещей в гостиной или на кухне, — начала Елизавета Петровна. — Готовит — убирает за собой. И никаких гостей!
— А теперь мои условия, — Артём скрестил руки. — Мы с Леной занимаем спальню и кабинет. Пользуемся всей квартирой наравне с вами. И главное — ты перестаёшь её оскорблять. Один выпад — и я продаю долю. Без предупреждений.
Елизавета Петровна стиснула зубы, но кивнула:
— Хорошо. Но это временно.
Переезд состоялся через неделю. Лена и Артём привезли только самое необходимое, оставив мебель в съёмной квартире. Виктор Сергеевич помог занести коробки:
— Вот ваша комната. Устраивайтесь.
— Спасибо, папа, — Артём обнял отца.
Елизавета Петровна стояла в стороне, скрестив руки. Лена попыталась наладить контакт:
— Здравствуйте, Елизавета Петровна. Спасибо, что приняли нас.
— Не за что, — отрезала та и ушла на кухню.
С первых дней началась тихая война. Елизавета Петровна избегала прямых разговоров с Леной, передавая всё через Артёма или мужа. Она прятала посуду, включала пылесос в семь утра, когда молодые спали, и демонстративно проверяла, всё ли убрано после Лениной готовки.
Лена старалась не реагировать. Она взяла на себя уборку, стирку, готовила ужины, надеясь заслужить хоть каплю уважения. Но однажды нашла свой блокнот с заметками порванным в мусорке. В другой раз её крем для лица оказался выдавленным в раковину.
— Она ненавидит меня, — призналась Лена Артёму после двух месяцев. — Может, нам уйти?
— Нет, — ответил он. — Мы не сдадимся. Я поговорю с ней.
Разговор был тяжёлым. Артём напомнил матери об угрозе продажи доли. Елизавета Петровна вспыхнула:
— Ты стал чужим, Артём! Шантажируешь меня из-за этой девки!
— Это не шантаж, — твёрдо сказал он. — Это границы. Прекрати издеваться над Леной, или я сделаю то, что обещал.
После этого Елизавета Петровна стала осторожнее, но не сдалась. Она начала распускать слухи среди соседей, обвиняя Лену в лени и корысти. Сплетни доходили до Лены, и каждый раз она чувствовала, как сердце сжимается.
Неожиданно поддержку ей оказал Виктор Сергеевич. Он заметил её усилия и искренность. По вечерам они обсуждали путешествия, старые фильмы, и он даже поделился историями из юности.
— Не принимай близко к сердцу, — сказал он однажды. — Лиза боится, что ты заберёшь у неё сына.
— Я не забираю, — тихо ответила Лена. — Я просто хочу быть с ним.
— Она поймёт, — улыбнулся он. — Дай ей время.
Но время не помогало. Елизавета Петровна продолжала свои мелкие козни: то портила Ленины продукты, то «случайно» отключала интернет, когда Лена работала удалённо. Лена терпела, напоминая себе, что это временно. Их сбережения росли, и цель — собственная квартира — становилась всё ближе.
Спустя полтора года, в холодный мартовский вечер, Артём вернулся домой с новостью:
— Мы сделали это! Двушка в новостройке, ипотека одобрена. Через месяц переезжаем!
Виктор Сергеевич поднял бокал за ужином:
— За ваш новый дом!
Елизавета Петровна молчала, но её взгляд говорил о многом.
— Это всё на наши деньги, — добавил Артём, предугадывая вопрос. — И на Ленины тоже. Она работала не меньше меня.
— Значит, вы просто использовали нас, — холодно бросила Елизавета Петровна. — Жили тут, копили, а теперь уходите.
— Мама, — Артём посмотрел ей в глаза, — мы жили в моей части дома. Лена всё это время убирала, готовила, терпела твои выходки. Кто кого использовал?
— Она разрушила нашу семью! — выпалила Елизавета Петровна. — Настраивала тебя против меня, влезла в нашу жизнь!
Лена, не выдержав, встала:
— Я никогда не хотела ссоры. Я просто любила вашего сына. Но вы не дали мне ни единого шанса.
Елизавета Петровна открыла рот, но Артём её опередил:
— Хватит. Мы уходим. Не только из-за стола, но и из твоей жизни. Я не хочу больше слышать, как ты оскорбляешь мою жену.
— Артём… — начала Елизавета Петровна, но он уже взял Лену за руку.
— Мы уезжаем через три недели. И я не вернусь, пока ты не научишься уважать мою семью.
Виктор Сергеевич проводил их до двери:
— Я поговорю с ней. Она остынет.
Но Артём лишь покачал головой.
Переезд стал освобождением. Новая квартира, хоть и маленькая, дышала свободой. Вечером, распаковывая коробки, Лена вдруг остановилась:
— Артём, а если она никогда не изменится?
Он обнял её:
— Тогда это её выбор. А мы будем строить свою жизнь.
Через месяц, в их новом доме, раздался звонок. На пороге стоял Виктор Сергеевич с небольшой коробкой.
— Это от Лизы, — сказал он, протягивая свёрток. — Она просила передать.
Внутри оказалась старая семейная фотография — Артём в детстве с родителями — и короткая записка: «Я была не права. Позови нас в гости, когда будешь готов».
Лена посмотрела на Артёма. Он молчал, держа записку в руках. За окном расцветала весна, и в их маленькой квартире пахло свежей краской и надеждой. Возможно, время всё-таки могло что-то изменить. Но это уже была другая история, которую они напишут сами.
