Диана 
В подъезде пахло так, будто кто-то открыл портал в детство: аромат свежих пирожков кружил голову, заставляя прохожих замедлять шаг. Тамара Сергеевна, окруженная облаком мучного тепла, священнодействовала у плиты. Её пирожки — хрустящие, золотистые, с начинкой из картошки и грибов — были легендой двора. Она ловко переворачивала их в шипящем масле, а потом выкладывала на широкое блюдо, где они пыхтели, словно живые.
Запах, вырвавшись из квартиры, помчался по лестничной клетке и чуть не сбил с ног странную гостью. Хрупкая, почти невесомая женщина в изумрудном плаще, с оранжевой панамой на голове и в кедах с нарисованными ромашками, остановилась у двери. Её огромные очки в роговой оправе поблёскивали, отражая свет лампочки в подъезде.
В дверь позвонили, когда Тамара Сергеевна вынимала последнюю партию пирожков.
— Мишенька, там звонят, открой, — крикнула она, вытирая руки о фартук.
Но Михаил Иванович не слышал. Он, уткнувшись в телевизор, следил за хоккейным матчем, где его любимая команда сражалась в овертайме. На столе перед ним таяла гора пирожков, а он, не глядя, шарил рукой по тарелке. Не найдя ничего, он рассеянно поднёс к губам ложку и чуть не откусил её.
— Тамарааа! — завопил он. — Пирожки где?
В этот момент Тамара Сергеевна открыла дверь. Перед ней стояла та самая женщина — с панамой, очками и кедами.
— Добрый день, — гостья, не спрашивая разрешения, юркнула в прихожую, снимая очки и протирая их краем плаща. — Я к вам.
— К нам? — удивилась Тамара Сергеевна, прищурившись. — А вы, простите, кто?
— Я? — женщина поправила панаму и выпрямилась. — Я за вашим мужем. Отдайте мне Михаила Ивановича.
— Чего-о? — Тамара Сергеевна чуть не уронила шумовку.
— Я знаю, ему с вами тоскливо. А я… я сделаю его счастливым! — заявила гостья, сверкнув глазами. — Он заслуживает приключений, звёзд, стихов!
— Это вы про моего Мишу? — Тамара Сергеевна недоверчиво хмыкнула. — Который сейчас вопит на диване из-за шайбы?
Из комнаты донеслось: «Го-о-ол! Ну давай, ребята, жмите!»
— Мишенька, — позвала Тамара Сергеевна, — тут к тебе дама пришла. Иди, поздоровайся.
Михаил Иванович, в растянутой футболке с надписью «Чемпион-89» и шортах, которые когда-то были спортивными, а теперь напоминали пижаму, высунулся из комнаты. Его руки блестели от масла, а на подбородке красовалось пятно от пирожка.
— Тома, кто там? — начал он, но замер, увидев гостью. — Лена? Ты что тут делаешь?
Лена — новая коллега из офиса, где Михаил Иванович чинил принтеры и кофе-машины. Она появилась пару месяцев назад, вся такая лёгкая, с улыбкой, от которой в груди у Михаила что-то екало. Он, мужчина под пятьдесят, вдруг стал замечать, как молодёжь в парке хохочет, как девчонки в ярких платьях фотографируются у фонтанов. А дома — Тамара, уютная, родная, но уже не та девочка, что когда-то танцевала с ним под магнитофон. После двоих детей и тридцати лет брака она стала шире в талии, а её шутки — всё больше про дачу и заготовки.
Михаилу хотелось чего-то… другого. Может, стихов, как у той же Лены, которая в обеденный перерыв читала Ахматову, сидя на подоконнике. Или музыки, не той, что гремит из телевизора, а живой, под гитару. Лена любила джаз, а Тамара называла его «кошачьим воем». И вот теперь Лена стояла в их прихожей, требуя его, Михаила, себе.
— Здравствуйте, Елена Викторовна, — пробормотал он, пытаясь прикрыться пустой тарелкой.
— Здравствуй, Миша, — Лена покраснела, но не отступила. — Я серьёзно. Пойдём со мной. Я знаю, тебе не хватает свободы.
Тамара Сергеевна, к удивлению Михаила, не закатила сцену. Вместо этого она улыбнулась, как будто знала какой-то секрет.
— Ну что ж, проходите, Елена. Чаю хотите? А ты, Миш, иди умойся, надень что-нибудь приличное. Негоже в таком виде гостей встречать.
Михаил, ожидая криков и слёз, растерялся. Он думал, что сейчас примчится тёща, Зинаида Павловна, и начнёт выносить ему мозг за «позор рода». Но Тамара была спокойна, как озеро в штиль. Это пугало.
— Я… сейчас, — пробормотал он и метнулся в комнату. «Что делать? — крутилось в голове. — Это всё Сашка, коллега, подначил. Говорил, Ленка на тебя смотрит, как кошка на сметану. Идиот я, идиот!»
Пока Михаил натягивал чистую рубашку и брюки, Тамара и Лена сидели на кухне. Лена, теребя край панамы, рассказывала, как правильно замешивать тесто для пирожков, а Тамара кивала, будто они старые подруги.
Михаил появился в дверях, стараясь выглядеть уверенно. Он даже попытался втянуть живот, но, зацепившись локтем за косяк, чуть не свалился. «Надо ремонт делать, — мелькнуло в голове. — И двери поменять. Сашка вон поменял, а я что, хуже?»
— Ребята, — вдруг сказала Тамара, хлопнув в ладоши. — Хватит сидеть! Идите, погуляйте. Миш, своди Лену в парк, покатайтесь на колесе обозрения. Ну, живо!
Михаил опешил. Лена, покраснев ещё сильнее, пискнула:
— Я бы… в парк, да. Давно не была.
— Тома, можно тебя на секунду? — Михаил оттащил жену в сторону, ожидая подвоха.
— Миш, деньги у тебя есть? — спокойно спросила Тамара. — Купи ей мороженое, вату сахарную. Иди, не тушуйся.
Михаил, всё ещё в шоке, кивнул. Они с Леной вышли из подъезда. Уже на улице он заметил знакомую фигуру — Зинаида Павловна, тёща, семенила к подъезду, близоруко щурясь. Михаил ускорил шаг, чувствуя себя школьником, сбежавшим с уроков.
— Куда это твой потаскался? — буркнула Зинаида Павловна, вваливаясь в квартиру. — В выходном пиджаке, будто на свадьбу собрался.
— Мам, не начинай, — вздохнула Тамара. — Он с девушкой погулять пошёл.
— С девушкой? — тёща поперхнулась чаем. — Это что за цирк? Говорила я тебе, за Сашку выходить надо было. Сашка — мужик хозяйственный, а твой…
— Мам, Сашка твой уже четвёртый раз женится, — отмахнулась Тамара. — А Миша… он вернётся. Я знаю.
— Ну-ну, — проворчала тёща. — А помидоры он мне сегодня отвезёт? Или тоже с этой вертихвосткой гулять будет?
На улице Михаил и Лена шли молча. В парке она вдруг оживилась:
— Миша, представляешь, мы купим домик за городом. Будем выращивать клубнику, лаванду. Заведём малыша. Мне уже тридцать пять, пора. А потом поедем в Крым, на поезде. Возьмём курицу, яйца сварю, горшок купим…
— Горшок? — переспросил Михаил, чувствуя, как внутри что-то обрывается.
— Ну да, для ребёнка, — Лена мечтательно улыбнулась. — А как иначе?
Михаилу стало душно. Опять дача? Опять помидоры, курица, поезд? Где джаз, где Ахматова? Где звёзды и прогулки под луной? Он вдруг понял, что хочет домой. К Тамаре, к её пирожкам, к их уютному дивану. Чёрт, он же обещал тёще отвезти ящики с помидорами!
— Лена, послушай, — начал он, запинаясь. — Ты замечательная. Но я… я не тот, кто тебе нужен. Прости.
— Миша, а как же наш домик? Крым? — Лена растерянно заморгала.
— Найдёшь ты своего, — бросил Михаил и, развернувшись, почти бегом рванул домой.
Тамара вздрогнула, когда зазвонил телефон. Она боялась поднять трубку, но всё же решилась.
— Алло?
— Идёт домой, — коротко сказали на том конце.
— Спасибо, — выдохнула Тамара.
Лены в офисе больше не видели. Поговаривали, она уволилась и уехала в другой город. Михаил про свои «томления» забыл, с удвоенной энергией таская ящики с помидорами на тёщину дачу. Жизнь вошла в колею. Тамара записалась на танцы, похудела, сделала стрижку и теперь выглядела так, что Михаил не мог отвести глаз.
Однажды вечером, за чаем, к ним зашла подруга Тамары, Светлана. Она жаловалась, что её муж, Олег, стал какой-то вялый, всё время в телефоне, лайкает фотки старых знакомых.
— Не то что твой Миша, — вздыхала Светлана. — Смотрит на тебя, как на королеву.
— Есть способ, — подмигнула Тамара. — Но готовься, попереживаешь. Вот тебе номер. Она актриса, профи. Дорого берёт, но оно того стоит. Всё обговорите — где встретитесь, как она будет выглядеть. Мне её тоже посоветовали. Теперь тебе передаю.
Светлана ушла, а Тамара посмотрела в окно. На даче, под тёплым взглядом тёщи, Михаил весело таскал ящики с помидорами, подмигивая жене. А вечером, когда они остались вдвоём, он вдруг достал старенькую гитару, которую не трогал лет двадцать, и неуклюже, но с душой сыграл мелодию из их юности. Тамара засмеялась, а потом они танцевали на кухне, среди запаха пирожков и лета, и Михаил понял: никакие звёзды не заменят этого тепла.
