Диана 
Младшая сестра устроила на даче пир, а по грядкам прошлась, как ураган по побережью! Без спросу растащила урожай, да еще и с обидой заявила, что ей всё можно.
Наша дача — это семейная реликвия. Когда-то она была гордостью родителей: уютный домик, цветущие клумбы, грядки, где росло всё — от редиски до малины. Каждое лето мы всей семьей проводили там выходные, жарили шашлыки, собирали яблоки и спорили, чья грядка моркови даст лучший урожай.
В детстве я ненавидела копаться в земле. «Зачем это всё, если в супермаркете и так всё есть?» — ворчала я, выдергивая сорняки. Мама только улыбалась: «Подожди, Лера, твой час еще настанет». И, как всегда, оказалась права. К тридцати годам я поняла, что огород — это не просто грядки, а настоящая магия: видеть, как из крошечного семечка вырастает что-то, что потом с гордостью ставишь на стол.
Лет семь назад дача стала для родителей тяжким бременем. У мамы начались проблемы с сердцем, а папа после старой травмы спины уже не мог часами полоть грядки. Продавать участок они не хотели — слишком много воспоминаний. Тогда мы с мужем, Антоном, решили забрать дачу себе. Выкупили её у родителей официально, чтобы всё было по-честному. Часть денег они отдали моей младшей сестре, Кате, а часть, после долгих уговоров, потратили на себя — съездили в санаторий, подлечились.
Катя, которой тогда было всего девятнадцать, к даче была равнодушна. В её возрасте я тоже мечтала о вечеринках, а не о прополке укропа, так что я её понимала. Мы с Антоном взялись за дело: чинили крышу, красили забор, удобряли землю. Участок у нас знатный — родители когда-то прикупили соседний, и теперь у нас целая «фазенда»: яблони, груши, кусты смородины и крыжовника, грядки с зеленью, теплицы с томатами и перцами. Картошку сажаем столько, что хватает и нам, и родителям, и даже на зиму остается.
Катя на дачу не ездила. Говорила, что ей там скучно, и я её не тянула — каждому своё. Но однажды она вдруг позвонила:
— Лер, можно я с друзьями на вашей даче тусу сделаю? Сессию закрыли, хотим шашлыки пожарить, на природе зависнуть.
Я не возражала, только поставила условие:
— Катя, всё должно остаться в порядке. Если будет бардак, я тебе устрою «весёлую жизнь».
Она клялась, что всё будет идеально. Мы с Антоном приехали накануне, полили грядки, подстригли газон, чтобы в субботу не мешать их вечеринке. В воскресенье вернулись за ключами. Катя была одна, гостей уже не было. Домик, к её чести, сиял чистотой, но вот огород… Огород выглядел так, будто по нему прошёл торнадо!
Кусты смородины и малины стояли голые, как в ноябре. В теплицах — ни одного помидора, огурца или перца. Горох исчез вместе со стручками, а грядки с укропом и петрушкой будто выкосили под ноль. Я онемела.
— Катя, это что такое?! — наконец выдавила я. — Вы что, весь урожай подчистую вынесли?
Она только фыркнула:
— Ну, взяли немножко для салатов. Девчонки ещё по пакетику домой прихватили. Чего ты кипятишься? Это же просто огород, ещё вырастет!
Я еле сдержалась, чтобы не закричать. Да, ягоды и овощи — не бриллианты, но я растила их для своей семьи, для сына, который обожает свежую малину! А тут — ни звонка, ни вопроса, можно ли что-то взять. Просто пришли и разграбили, как пираты!
— Ключи от дачи ты больше не получишь, — сказала я, стараясь говорить спокойно.
Катя взвилась:
— Это вообще-то и моя дача тоже! Вы с Антоном просто прибрали её к рукам!
Тут я напомнила, что мы официально выкупили участок, и это не «общая» собственность. Катя надулась, уехала, а потом ещё и родителям нажаловалась. Но те, к моему удивлению, её не поддержали. Мама отчитала её за наглость, а папа добавил, что «своё надо уважать».
Катя теперь молчит, но обиду затаила. А я не жалею о своём решении. Дача — это не просто земля, это наш труд и любовь. И я не хочу, чтобы по ней снова прошлись, как ураган. Но в глубине души надеюсь, что Катя однажды поймёт, как это — вырастить что-то своё. Может, тогда она вернётся не с пустыми руками, а с саженцем или хотя бы с извинениями. И, кто знает, может, мы вместе посадим новую грядку — уже без обид и бурь.
