Диана 
— Максим, хватит сидеть в четырёх стенах! Съездил бы с друзьями за город, на природу. Не дело в твои годы дома киснуть, — мать поставила на стол кастрюлю с ароматным борщом и посмотрела на сына с лёгкой укоризной.
— Я не кисну, мам. Вчера вон всю квартиру убрал, — отозвался Максим, не отрывая взгляда от книги.
— Убрал он! Это, конечно, молодец, но жизнь-то не в пыли на полках. Тебе почти сорок, а ты всё один. Внуков хочу, слышишь? — она достала из сумки банку с маринованными грибами и поставила в холодильник.
— Сорок, — тихо повторил Максим, и в его голосе проскользнула тень грусти.
— Ещё всё впереди! Жениться можно, детей завести. У твоей сестры свои заботы, а я хочу от тебя внуков, — мать посмотрела на него с теплом, но в её глазах читалась тревога.
Максим промолчал, лишь слегка кивнул.
— На кладбище был? — спросила она, понизив голос.
— Да. На прошлой неделе, — ответил он, глядя в окно.
— Семь лет уже, как Светы нет. Максим, жизнь не стоит на месте. Ты же сам себя закапываешь, — она вздохнула и принялась раскладывать по полкам принесённые продукты.
— Мам, давай не будем, — он закрыл книгу и встал из-за стола.
— Я же о тебе беспокоюсь, сынок. Кстати, вещи Светины так и лежат? Надо бы разобрать. Место в шкафу освободить, да и тебе легче станет.
Максим замер, но потом кивнул.
— Ладно. В выходные зайди, поможешь? Сам я… не могу.
Мать облегчённо улыбнулась.
— Договорились. Я разберу, а что хорошее — нуждающимся отдам.
Провожая мать, Максим обнял её. За последние годы он сильно изменился: осунулся, стал худее, а в тёмных волосах появились первые серебряные нити. Перед матерью стоял не тот энергичный парень, каким он был когда-то, а уставший мужчина с тенью прошлого в глазах.
После ухода Светы Максим словно потерял часть себя. Мать старалась поддерживать его: приносила домашнюю еду, пекла пироги, но видела, как сын гаснет с каждым днём. Его гардероб давно устарел, вещи висели на нём, как на вешалке. Часть он без сожаления отнёс к мусорным бакам, но к вещам жены прикоснуться не решался.
В субботу мать пришла, как обещала. Открыла старый шкаф, вдохнула запах застоявшегося времени и принялась за дело. Максим стоял в дверях, наблюдая, как она аккуратно перебирает платья и кофты. Его взгляд был пустым, словно он смотрел не на вещи, а в прошлое.
— Так, это к мусорным бакам отнеси, — мать протянула ему пакет с парой старых свитеров и халатом. — Повесь на крючок, не выбрасывай.
Максим молча кивнул, обулся и вышел. Во дворе он достал сигареты, но передумал и убрал пачку в карман. Осенний ветер пробирал до костей. У баков он повесил пакет, как велела мать, и пошёл в магазин за кефиром.
Возвращаясь, он заметил у мусорных баков женщину. Она осторожно раскрыла пакет, который он оставил, и достала свитер. Развернула, осмотрела, словно прикидывая, подойдёт ли. Максим кашлянул, и женщина, вздрогнув, быстро свернула свитер и отошла.
Вернувшись домой, он увидел, что мать закончила разбор. В коридоре стояли аккуратно сложенные пакеты.
— Я договорилась, часть вещей заберут в приют, а что попроще — в деревню отправим, — сказала она, забирая у него кефир.
Максим кивнул, но его мысли были где-то далеко.
Прошла неделя. Пакеты так и стояли в коридоре, будто не хотели покидать квартиру. Максим, как обычно, вышел покурить во двор. Света терпеть не могла запах табака, и он привык курить на улице. У подъезда было тихо: сосед с лабрадором прошёл мимо, старушка с первого этажа ковыляла с сумкой. Максим затушил окурок и вдруг заметил её — женщину в знакомом свитере. На спине, где была небольшая дырка, Света когда-то вышила ромашки. Яркие жёлтые цветы выделялись на тёмной ткани.
Женщина была худенькой, с короткими каштановыми волосами, и со спины напоминала Свету. Она замедлила шаг у баков, словно что-то искала. Максим, не раздумывая, подошёл.
— Здравствуйте, — сказал он, перегораживая ей путь.
— Здравствуйте, — тихо ответила она, опустив взгляд.
— У меня ещё вещи есть. Хорошие. Можете забрать.
Её щёки вспыхнули, она попыталась обойти его, но Максим мягко остановил её.
— Я видел вас у баков. На вас свитер моей жены.
Женщина замерла, не поднимая глаз.
— Квартира шестьдесят два. Приходите, если хотите. Можете с кем-то, если боитесь.
Она подняла взгляд, в её серо-зелёных глазах мелькнула растерянность.
— Я не боюсь, — тихо, но уверенно сказала она.
— Отлично. Пойдёмте? — Максим улыбнулся и пошёл к подъезду.
Она колебалась секунду, но всё же пошла за ним.
— Я Анна, — представилась она, когда они вошли в подъезд.
— Максим, — ответил он, подхватывая два больших пакета с вещами. — Показывайте, куда нести.
Анна привела его в соседний дом, в маленькую съёмную квартиру. В коридоре было темно, пахло сыростью. Комната оказалась крохотной: старый диван, шаткий стол, одинокий стул и шкаф с облупившейся краской.
— Сюда, — Анна указала на угол.
Максим заметил детские игрушки на полу.
— У вас ребёнок? — спросил он, ставя пакеты.
— Да, сын. Шесть лет. В садик ходит, а я там убираюсь, — ответила она, глядя в сторону.
— Понятно, — Максим кивнул. — Мы переехали недавно. Вещи пока не все распаковали.
— Ясно. Если что-то ещё понадобится, заходите, — он повернулся к выходу, но остановился. — Какой у вас размер обуви?
— Тридцать пятый, — ответила Анна, слегка удивившись.
— Завтра в четыре зайдите, обувь посмотрим. Устроит?
— Да, Максим, спасибо, — она впервые улыбнулась, и в её улыбке было что-то тёплое, почти забытое.
На следующий день мать пришла без предупреждения.
— Максим, ты куда вещи дел? Я же договаривалась! — она ходила по коридору, возмущённо размахивая руками.
— Выбросил, — соврал он, глядя в сторону. — Мам, они место занимали.
— Выбросил? Там же хорошее было! — она покачала головой. — Ладно, сынок, не сержусь. Хочешь, котлет наделаю?
— Не надо, мам, я скоро ухожу, — он взглянул на часы.
Мать собралась уходить, но в дверях столкнулась с Анной. Та держала в руках свёрток, завёрнутый в клетчатое полотенце.
— Здравствуйте, — робко сказала Анна.
— Здравствуйте, — мать посмотрела на Максима с подозрением.
— Я пирог принесла. В благодарность, — Анна протянула свёрток.
Мать перевела взгляд на сына, потом снова на гостью.
— А вы где познакомились? — спросила она, прищурившись.
— У мусорных баков, — ответил Максим, и, не давая матери опомниться, добавил: — У Анны сын, они недавно переехали. Я предложил им пожить у меня. Сегодня вещи перевезём.
Анна замерла, а мать открыла рот от удивления.
— Пожить у тебя? — переспросила она. — Это что, жена с помойки?
— Ну, можно и так сказать, — улыбнулся Максим.
Тишина на кухне стала почти осязаемой. Анна смотрела в пол, мать — на сына, а тот спокойно пил чай.
— Мам, тебе пора? — наконец спросил он.
— Да-да, — мать засобиралась, но в коридоре всё же шепнула: — Сынок, ты уверен?
— Уверен. Ей нужна помощь, — ответил он твёрдо.
Когда мать ушла, Анна тут же вскочила.
— Это была шутка, да? Про переезд?
— А почему бы и нет? — Максим посмотрел на неё серьёзно. — У меня пустует полквартиры, а тебе с сыном тесно в той комнате.
— Спасибо, но я справлюсь, — Анна направилась к двери. — Спасибо за всё, Максим.
Через неделю он не находил себе места. Чувство вины грызло его за ту неловкую ситуацию. В цветочном магазине он выбрал букет хризантем, в супермаркете набрал фруктов и конфет для Анниного сына. У её квартиры он долго стоял, не решаясь позвонить.
— Нет её, — раздался голос за спиной. Хозяйка квартиры, женщина лет пятидесяти, открывала дверь. — Выгнала я её.
— Как выгнали? — Максим опешил.
— Должок за аренду накопился. Да и шумно от ребёнка. А ты кто ей будешь?
— Знакомый. Где она теперь?
— В магазин пошла. Скоро вернётся. Заходи, подожди, — хозяйка махнула рукой.
Максим вошёл. В коридоре всё так же было темно.
— Табуретка есть? Лампочку поменяю, — сказал он, доставая коробочку из кармана.
— Ишь, хозяйственный, — хмыкнула женщина. — Чай будешь?
— Буду, — согласился он, ставя пакет с продуктами на стол.
Хозяйка выглянула в окно и крикнула:
— Мишка, домой! Чаю попьём!
Через минуту в квартиру вбежал вихрастый мальчишка лет шести. Увидев конфеты, он схватил пару и убежал, бросив на ходу:
— Спасибо, дядя!
— Сколько Анна должна за квартиру? — спросил Максим.
— Семь тысяч, — ответила хозяйка. — А что, платить будешь?
— Да, — он достал деньги и положил на стол.
— Понравилась она тебе, что ли? — женщина прищурилась.
— Обидел её при матери. Хочу загладить вину, — признался Максим.
— Обидел? Это как?
— Сказал, что она будет у меня жить. И что познакомились у мусорки.
Хозяйка расхохоталась.
— Ну ты даёшь! А Анна — женщина хорошая. Муж её бил, она с сыном сбежала. Если несерьёзно к ней, лучше не трогай.
— Я понимаю, — кивнул Максим. — У меня жены семь лет назад не стало. Думал, больше никого не встречу, а тут… не знаю, что-то щёлкнуло.
— Ну, тогда ухаживай, — хозяйка подмигнула.
Вскоре вернулась Анна. Увидев Максима, она замерла.
— Привет, — он протянул ей цветы. — Извиниться хотел. За ту неловкость.
— Прощаю, — она улыбнулась, принимая букет. — Садись, чай пей.
Анна переоделась в лёгкое платье, поставила цветы в вазу и села напротив.
— Я хочу пригласить тебя на прогулку. Завтра, в семь вечера.
— Настоящую? — уточнила она, лукаво прищурившись.
— Ага. У старого дома через дорогу, где клёны.
— Договорились, — Анна рассмеялась.
На следующий вечер они гуляли по парку. Жёлтые листья шуршали под ногами, а Максим рассказывал смешные истории из детства. Анна слушала, улыбалась, а её сын, Мишка, бегал впереди, собирая каштаны.
— Знаешь, — вдруг сказала Анна, — я думала, что после всего, что было, уже не смогу никому доверять. А ты… ты какой-то настоящий.
Максим остановился, посмотрел на неё и тихо ответил:
— А ты — как глоток воздуха. Я тоже думал, что всё в прошлом. Но, кажется, жизнь только начинается.
Они стояли под старым клёном, и в этот момент Мишка подбежал, сунув в руку Максима блестящий каштан.
— Это тебе, дядя Максим!
И в этом простом жесте было что-то, что заставило их обоих улыбнуться. Будто маленький каштан стал началом чего-то нового — тёплого, светлого и настоящего.
