Жизнь Лины текла, как выцветшая картина: каждый день — тот же пейзаж, те же краски, тот же холодный привкус утра. Кофе в её чашке давно остывал, оставляя горький осадок, а сердце, казалось, забыло, как биться в ритме радости. Она вставала по инерции, жила по привычке, словно тень, скользящая по чужим жизням.
Лина часто спрашивала себя: «Почему всё так?» Но ответы ускользали, как песок сквозь пальцы. Ей казалось, что её не замечают — ни коллеги, ни прохожие, ни даже зеркало, которое отражало лишь усталые глаза. На работе повышения доставались другим, хотя она трудилась не меньше. Друзья отдалялись, разговоры с ними превращались в пустой обмен фразами. А отношения? Они угасли тихо, как свеча в безветренную ночь, оставив после себя лишь тягучую пустоту.
Одиночество стало её тенью. Оно росло, заполняло всё внутри, шептало страшные вопросы: «А если исчезнуть, кто заметит?» Лина балансировала на краю, и порой ей казалось, что она падает в пропасть.
Но было то, чего она не замечала. Каждый раз, когда она подходила к грани, кто-то невидимый мягко уводил её в сторону. Когда слёзы душили до боли в груди, звонила бабушка, будто чувствовала: «Лин, ты как там? Снилось мне что-то неладное». Когда она однажды оставила включённой плиту, соседка постучалась за спичками, случайно спасая её от беды. А однажды, у перекрёстка, когда Лина, погружённая в свои мысли, шагнула на красный свет, чья-то рука удержала её. Незнакомец, не сказав ни слова, исчез в толпе. Или не незнакомец?
Она выгорала, как свеча, догорающая до основания. Пыталась говорить с близкими, но не находила слов, чтобы объяснить эту тьму внутри. Бабушка, с её тёплыми, но строгими интонациями, лишь качала головой:
— Линка, ну что ты выдумываешь? Живёшь, как сыр в масле! У тебя образование, работа, крыша над головой. А вот в наше время… знаешь, как моя мама в войну горбатилась? Детей растила, а сама голодала. А ты всё ноешь, с жиру бесишься!
Лина замолкала. Может, она и правда эгоистка? Подруга Вика тоже не поняла:
— Лин, тебе нужен кто-то, кто встряхнёт! Найди парня, и вся эта хандра как рукой снимет.
Но одиночество среди толпы — это не лечится ни парнями, ни разговорами. Лина решилась на психолога. Молодая женщина в строгом костюме, с идеально уложенными волосами, смотрела на неё с профессиональной холодностью:
— Всё идёт из детства. Расскажите, что вас травмировало? Родители вас игнорировали? Может, вас сравнивали с другими?
— Нет, — тихо отвечала Лина. — У меня всё было… нормально.
— Понятно, — психолог захлопнула блокнот. — Значит, вы были одиноки с детства. Нелюбимый ребёнок, так бывает.
Лина больше не вернулась. Ей казалось, что её боль никому не объяснить.
Но однажды всё изменилось. Она начала видеть сны — яркие, как в детстве. В них она, маленькая, бежала по цветущему полю, а рядом был кто-то высокий, с тёплым светом вокруг. Его лица она не видела, но чувствовала его руку — сильную, надёжную. В одном из снов он шепнул: «Я всегда рядом». Проснувшись, Лина ощутила тепло в груди и впервые за долгое время улыбнулась.
В то утро комната казалась светлее, хотя шторы были задёрнуты. На кухне её ждал завтрак — тосты и кофе, которых она не готовила. Окно было приоткрыто, а на столе лежала записка:
«Ты нужна этому миру. Я с тобой».
Почерк был чужой. Лина замерла, сердце заколотилось. Галлюцинации? Или реальность? Она не знала, но этот день был другим. Солнце казалось ярче, люди — добрее. В метро малыш с косичками вдруг улыбнулся ей:
— Тётя, ты как принцесса! — и протянул ей бумажный цветок, сделанный наспех. Лина рассмеялась, впервые искренне.
Дни шли, и что-то внутри неё росло — маленький, но живой огонёк. На подоконнике начали появляться перья — белые, лёгкие, будто светящиеся в темноте. Лина хранила их в шкатулке, боясь признаться даже себе, что это может быть не случайностью.
Однажды, после долгого рабочего дня, она сидела на скамейке в парке, наблюдая, как люди спешат домой. К ней подсел мужчина — лет тридцати, в светлой рубашке, с тёплыми глазами и лёгкой улыбкой.
— Привет, — сказал он тихо. — Ты наконец-то меня слышишь?
Лина вздрогнула.
— Кто ты?
— Тот, кто всегда был рядом, — он улыбнулся шире. — Я не мог вмешиваться, только оберегать.
— Ангел? — выдохнула она, не веря своим словам.
Он кивнул.
— Записка, кофе, перья… это был я. И на работе, когда ты думала, что тебя не ценят, — я подменил документы, чтобы твоё имя оказалось на столе у шефа.
— Но… зачем?
— Чтобы ты вспомнила, кто ты. Ты — свет, Лина. Ты всегда хотела большего, но боялась. Я лишь помогал тебе не сломаться.
Слёзы текли по её щекам, но это были не слёзы боли, а облегчения. Он не обнимал, не касался, но его присутствие было теплее любого объятия.
— Почему я? — прошептала она.
— Потому что ты особенная. Ты забыла об этом, но я напомню. Ты не сумасшедшая, Лина. Ты живая.
Он встал, ветер качнул ветви деревьев, и его силуэт начал таять.
— Подожди! Как тебя зовут?
— Ты знаешь, — он улыбнулся напоследок и исчез.
С того дня жизнь Лины начала меняться. Не сразу, не как в сказке, но постепенно. Она уволилась с работы, где её держали лишь родительские ожидания, и подала заявку в компанию мечты — её приняли. Она начала одеваться ярче, распускать волосы, улыбаться незнакомцам. Люди отвечали ей тем же — мир оживал, наполнялся красками.
Иногда, в трудные моменты, она открывала шкатулку. Там лежало перо — всё такое же белое, невесомое. Оно не тускнело, не ломалось. Напоминание о том, что она никогда не была одна.
Однажды, гуляя по городу, она остановилась у уличного художника. Он рисовал её портрет, не спрашивая разрешения, и, закончив, протянул лист:
— Это ты. Видишь, какой свет в твоих глазах?
Лина посмотрела на рисунок. Там была она — с улыбкой, с распущенными волосами и чем-то неуловимо сияющим за спиной. Будто тень крыльев.
— Спасибо, — сказала она, принимая рисунок.
А в сердце шевельнулась мысль: «Может, это был не сон. Может, это было чудо».
И с того дня, шагая по жизни, Лина знала: за её спиной всегда есть свет.
