Диана 
В полумраке спальни, где лунный свет робко пробивался сквозь занавески, Лиза, укутавшись в мягкое одеяло, смотрела на Максима. Они только что вернулись после недели разлуки, и страсть, вспыхнувшая между ними, ещё не успела остыть. Постель была в беспорядке, но в этот момент это не имело значения.
— Останешься, Макс? — тихо спросила она, поправляя волосы, упавшие на лицо.
Максим, уже натягивая рубашку, покачал головой. Его движения были быстрыми, почти механическими, словно он спешил сбежать.
— Не могу, Лиз. Завтра рано вставать, надо к отцу заехать, помочь с машиной.
— Уже три часа ночи, — возразила она, приподнимаясь на локте. — Зачем ехать через весь город? Отсюда ближе, да и выходной завтра. Я блинчики с утра пожарю, с тем вареньем, которое ты любишь.
— Нет, я лучше домой. — Максим застегнул джинсы и поправил ремень.
Лиза вздохнула, но спорить не стала. Дверь в прихожей хлопнула, и она осталась одна. Свернувшись калачиком под одеялом, она почувствовала, как знакомое чувство обиды снова сдавило грудь. Почему он всегда уходит? Почему ни разу не остался? Они вместе уже два с половиной года, а ей всё чаще кажется, что для него она — лишь временное увлечение.
Максим не был женат, не встречался с другими. Лиза знала это точно. Он был слишком одержим порядком, чтобы позволить себе двойную жизнь. Его чистоплотность граничила с манией: он мыл руки по десять раз за вечер, избегал общественных мест, где, как он говорил, «всё пропитано микробами». Но почему тогда он не может остаться у неё?
Наутро, как обычно, пришло его сообщение: «Доброе утро, моя. Как спала?» Лиза ответила честно: «Плохо. Не хватало тебя». В ответ — фото трассы и подпись: «Уже за городом, с отцом едем в гараж». Потом он пропал до вечера.
Вечером Максим заехал к ней, как ни в чём не бывало. В руках — пакет с яблоками с дачи и бутылка её любимого вина. Он никогда не приходил с пустыми руками, но цветы дарил только на 8 Марта, считая их «глупой тратой денег».
— Макс, можно поговорить? — Лиза поставила чайник, пока он раскладывал продукты в холодильник.
— Конечно, что случилось? — Он взглянул на неё, но в его тоне чувствовалась настороженность.
— Мы вместе уже больше двух лет, но ты ни разу не остался у меня ночевать. Даже не поужинал ни разу. Почему?
— Лиз, ну что ты придумываешь? Мы же ели вместе, в том итальянском ресторане на прошлой неделе.
— Это не то, и ты знаешь. Я хочу готовить для тебя, угощать тебя дома. Хочу, чтобы мы жили вместе, как нормальная пара. Мне 28, тебе 30. Пора думать о будущем, нет?
Максим замялся, потирая шею.
— Прошлый Новый год мы провели вместе, у меня дома. Было же здорово?
— Да, у тебя. С твоей мамой, которая накрыла стол и запретила мне даже салат нарезать. Я хочу, чтобы у нас был наш Новый год. В моей квартире, с моей ёлкой.
— Лиз, ты отличная хозяйка, я вижу. Но… — он замолчал, подбирая слова.
— Но что? Я не неряха, у меня чисто. Я готовлю лучше, чем в половине ресторанов, куда ты меня водишь. В чём проблема?
Максим отвёл взгляд.
— Просто… мне непривычно. Ты делаешь всё не так, как я привык. У нас дома, например, для мяса и овощей — разные доски. А ты всё на одной режешь. И чай… эти пакетики. Они же химией пахнут.
Лиза почувствовала, как щёки горят от обиды.
— То есть ты брезгуешь?
— Нет, Лиз, не брезгую. Просто… я с детства привык к другому. Мама всегда готовила по-своему, и я не могу иначе.
— Макс, я не твоя мама. И не собираюсь ею быть.
Разговоры о совместной жизни вспыхивали всё чаще. Максим упорно предлагал Лизе переехать к нему и его родителям, уверяя, что это «удобно и экономично». Лиза отказывалась — она любила свою квартиру, свою независимость. Но в итоге, после очередного спора, она согласилась попробовать.
Мама Максима, Ольга Сергеевна, оказалась женщиной идеальной — во всём. Её дом сиял, как операционная: ни пылинки, ни пятнышка. Полотенца в ванной были сложены с геометрической точностью, а еда пахла так, будто в ней не было ни грамма специй. Лизе запретили готовить на общей кухне, выделили отдельную полку в холодильнике и намекнули, что лучше не трогать мамины кастрюли.
В их с Максимом комнате Лиза могла делать что угодно, но он тут же всё переставлял: подушки — под углом 45 градусов, книги — строго по алфавиту. Если она оставляла в ванной мокрое полотенце, он молча убирал его и обрабатывал раковину антисептиком.
Лиза продержалась три месяца. Последние недели она искала любой повод, чтобы не возвращаться в этот стерильный ад: задерживалась на работе, засиживалась у подруги. Ольга Сергеевна как-то заметила: «Женщина должна быть дома, встречать мужчину с ужина, а не болтаться неизвестно где».
В один из вечеров Лиза собрала вещи и уехала к себе. Максим не звонил, не писал. Она пыталась связаться с ним, звала в гости, но он либо игнорировал, либо находил отговорки. Через полгода он объявил, что женится на дочери подруги своей мамы — «идеальной девушке из хорошей семьи».
Прошёл год.
Среди ночи телефон Лизы завибрировал.
— Алло, — сонно ответила она.
— Привет, это Макс.
Лиза замерла.
— Как дела? — спросил он, будто не было этих полутора лет молчания.
— Нормально. А у тебя?
— Тоже… нормально. Скучаю, Лиз. Можно я приеду? Хочу поговорить.
— А жена? — холодно спросила она.
— Жена… она для дома, для семьи. А ты — для меня.
Лиза сжала телефон так, что пальцы побелели. Ей хотелось кричать, плакать, согласиться — всё сразу. Но вместо этого она сказала:
— Нет, Макс. Я не стану твоей запасной. Я не идеальная хозяйка, не умею складывать полотенца, как твоя мама, и режу овощи на одной доске с мясом. Но я заслуживаю большего, чем быть твоей тенью.
Она сбросила звонок, не слушая его оправданий. Сообщения сыпались одно за другим, но Лиза не отвечала. Она плакала, но уже не от боли, а от облегчения.
Максим ещё несколько раз пытался выйти на связь: звонил, писал, даже приезжал. Но Лиза не открывала дверь. Она знала, что заслуживает человека, который будет любить её не только за страсть, но и за её несовершенство.
Через два года телефон снова зазвонил ночью. Лиза уже не была одна — рядом спал её муж, Артём.
— Алло, вам кого? — ответил он, подняв трубку.
— Извините, ошибся, — пробормотал голос на том конце.
— Кто там, Тём? — крикнула Лиза с кухни, раскатывая тесто для пирога.
— Да ерунда какая-то, мошенники, наверное, — Артём подошёл и обнял её, вдыхая аромат ванили. — Боже, как вкусно пахнет. Ты просто чудо.
В тот вечер в их квартире горел тёплый свет, на столе стояли чашки с недопитым чаем, а в раковине ждала своего часа посуда. Никто не спешил её мыть — и это было нормально. Утром Лиза испекла пирог, и Артём, смеясь, оставил на столе крошки, которые она смахнула, не думая о стерильности.
И в этот момент она поняла: счастье — это не идеальный порядок, а тот, кто любит тебя такой, какая ты есть.
