Диана 
Словно комета, прочертившая небо, мысль о любви ворвалась в жизнь Насти и перевернула всё с ног на голову.
Артём Павлович был не просто главврачом – он был человеком-легендой в их больнице. Высокий, с лёгкой сединой на висках и глазами, в которых, казалось, отражались все тайны мира, он заставлял сердца медсестёр трепетать. А Настя? Настя была всего лишь лаборанткой, с вечно растрёпанным пучком волос и мечтами, которые казались такими же далёкими, как звёзды. Её бабушка, царство ей небесное, всегда твердила: «Учись, Настенька, знания – это твой билет в большую жизнь». Но Настя предпочитала танцы до утра, смех подружек и того самого вихрастого Сашку, который разбил ей сердце ещё в десятом классе.
Теперь, глядя на Артёма Павловича, Настя жалела, что не послушала бабушку. Когда он как-то обронил в разговоре, что ценит в людях начитанность и остроумие, как у героев Джейн Остин, медсестра Катя тут же подхватила, что обожает «Гордость и предубеждение». А Настя лишь растерянно улыбнулась, гуглила потом «мистера Дарси» и смотрела фильм, пытаясь понять, о чём речь. Но одно она усвоила точно: она – не Элизабет Беннет, а Артём Павлович – недосягаемая звезда.
Однажды тётя Вера, гардеробщица и местный оракул, поймала Настю в коридоре:
– Настён, подработка не нужна?
– Какая? – насторожилась Настя. Деньги ей всегда были нужны: то новое платье в витрине манило, то сапоги, которые она купила, а потом стыдилась надеть – не с чем сочетать.
– У Артёма Павловича готовить. У его дочки целиакия, диета строгая. Кухарка ихняя сбежала – замуж вышла. Вот он и ищет кого-то. Завтраки он сам готовит, а обеды-ужины разогревает няня… тьфу, гувернантка, так он её зовёт.
Настя чуть не поперхнулась.
– Жены у него нет, что ли?
Все в больнице знали, что Артём Павлович одинок, но слухи ходили разные.
– Да какая жена! – махнула рукой тётя Вера. – Он женат на работе. Дочку-то он поздно узнал, мать её была… ну, не из лучших, скажем так, царствие ей небесное. Он ребёнка забрал, воспитывает теперь. Пытался найти жену, да всё не те попадались – карьеристки, а ему нужна такая, как ты: простая, душевная, с сердцем.
Настя покраснела, не зная, то ли радоваться, то ли бежать.
– Я же не умею готовить для таких болезней, – пробормотала она.
– Научишься! – отрезала тётя Вера. – Три дня у тебя. Читай, учи, выкручивайся. Скажешь, что в колледже интересовалась диетами.
Врать Настя не любила, но три дня и три ночи она штудировала всё о целиакии: рецепты, продукты, магазины. Бабушка научила её готовить борщ и пирожки, но это было не то. Когда она пришла к Артёму Павловичу, то честно призналась:
– Я всё выучила за три дня. Очень старалась.
Он посмотрел на неё с удивлением, приподняв бровь:
– За три дня? Серьёзно?
– Ну да, – кивнула Настя, чувствуя, как горят щёки.
– Молодец. Ответственная. Я за тобой давно наблюдаю.
Настя чуть не задохнулась от восторга. Он за ней наблюдал?
– Водитель, Игорь, будет забирать тебя после смены. Меню присылай мне раз в неделю, я проверю. Испытательный срок – две недели. Справимся?
– Справимся, – пискнула Настя, забыв спросить про зарплату. Да она бы и бесплатно для него готовила!
Игорь, водитель, оказался парнем простым, с улыбкой, от которой становилось тепло. Настя сразу решила, что с ним можно говорить обо всём.
– А гувернантка у девочки какая? Строгая, поди? – спросила она, пока они ехали.
– Да какие там! – хохотнул Игорь. – Меняются, как перчатки. Девочка, Софья, – та ещё командирша. Ей десять, а она уже всех строит. Артём Павлович её обожает, но она… ну, как маленький генерал.
– Неужто такая строгая? – удивилась Настя.
– Ещё какая! – вздохнул Игорь. – Говорит, все гувернантки – охотницы за её отцом. Вот и гоняет их.
Настя думала, что Игорь шутит. Но уже через пару дней поняла, что нет. Гувернантка Лена, молодая и нервная, влетела на кухню в слезах:
– Эта девчонка меня доконает! Лучше бы я полы мыла, чем с ней возилась!
Настя только успела открыть рот, как в кухню ворвалась Софья. Худенькая, с косичками и глазами, такими же глубокими, как у отца, она казалась лет на шесть, не больше.
– Чего рассиделась? – рявкнула она на Лену. – Отец тебе не за слёзы платит!
Настя не сдержалась и фыркнула от смеха – уж больно комично выглядела эта кроха в роли начальницы. Софья тут же переключилась на неё:
– А ты чего хихикаешь? Умная, да?
– Да какая там умная! – замахала руками Настя. – Бабушка мне всегда говорила: «Учись, Настя, а то будешь кастрюли драить всю жизнь». А я всё по вечеринкам бегала, с мальчишками гуляла.
Софья прищурилась:
– И что, совсем не училась?
– Ну, в медколледж пошла, но это так, для корочки.
– Ясно. Пролетариат, – фыркнула девочка. – Как отец тебя вообще на кухню пустил? У меня, между прочим, редкая болезнь. Ошибешься – мне конец.
– Готовлю я нормально, – заверила Настя. – А вот говорить красиво не умею. Может, ты меня научишь? Я ж не всю жизнь кастрюли чистить хочу.
Софья задумалась, потом важно кивнула:
– Ладно, научу. А ты, – она ткнула пальцем в Лену, – вали отсюда, видеть тебя не хочу.
С того дня всё пошло иначе. Игорь забирал Настю после смены, она готовила в большом доме Артёма Павловича, а Софья сидела рядом, поправляла её речь и рассказывала про книги, звёзды и даже про Древнюю Грецию. Лена вскоре уволилась, не выдержав. Настя же старалась изо всех сил: готовила, училась у Софьи, а по дороге домой болтала с Игорем.
– Софья – она не злая, – как-то сказала Настя. – Просто боится, что кто-то отца уведёт.
– Бесы в ней, – отмахнулся Игорь. – Покрестить бы её. Я Артёму Павловичу говорил, но он слеп, когда дело до дочки доходит.
– Любовь слепа, – вздохнула Настя, любуясь, как красиво звучит эта фраза.
Игорь странно посмотрел на неё:
– Не слепа. Когда любишь, всё видишь яснее ясного. Как будто мир из хрусталя.
– Игорь, ты прям поэт! – восхитилась Настя. – А что ты читаешь?
– Да разное. Хочешь, принесу тебе пару книг?
Настя читать не любила, но ей хотелось говорить так же красиво, как Игорь. И она взялась за книги, которые он приносил. По дороге они обсуждали их, и Настя замечала, что с Игорем ей легко, как ни с кем другим.
С Артёмом Павловичем она общалась в основном через сообщения: присылала меню, он одобрял. Две недели пролетели, он похвалил её работу и оставил на постоянку. Платил щедро. Но смотрел на неё всё так же – словно сквозь. Только однажды задержал взгляд:
– Софья говорит, вы подружились?
– Она любит на кухне болтать, – пожала плечами Настя.
– Это хорошо, – кивнул он. – Но ей уроки надо делать. И… знаешь, найди ей гувернантку постарше. Эти молодые ей о матери напоминают, вот она их и гоняет.
Настя кивнула, а через неделю Артём Павлович привёл новую гувернантку – добрую пожилую женщину, которую Софья, к удивлению, не прогнала. Настя была счастлива: словно бабушка вернулась, такая тёплая и уютная была эта женщина.
Однажды Артём Павлович вернулся домой раньше, когда Настя ещё готовила.
– Софья, в свою комнату, – строго сказал он.
Настя замерла, думая, что сейчас её уволят. Но он вдруг заговорил мягко:
– Настя, ты так здорово ладишь с Софьей. Она от тебя в восторге, а это редкость. Я подумал… Я не молод, работа у меня сложная, но я обещаю: с нами тебе будет хорошо. Ни о чём не придётся беспокоиться.
Настя ошарашенно молчала.
– Вы это… замуж зовёте? – выдавила она.
Он кивнул, кашлянув:
– Ну да.
Но вместо радости в груди Насти разлилась пустота. Она вдруг поняла, что не хочет этого. Артём Павлович – он как звезда, красивая, но далёкая. А ей хотелось тепла, смеха, разговоров до полуночи.
– Артём Павлович, – тихо сказала она. – Вы из-за Софьи зовёте? Хотите, чтобы у неё мама была?
Он вздохнул:
– Хочу. Я перед ней виноват – не уследил, когда она родилась, болезнь поздно нашли… Но ты не думай, ты мне нравишься. Добрая, красивая, хозяйственная.
Настя покачала головой:
– Я могу и дальше готовить, дружить с Софьей. Хотите, крестной ей стану? Она ведь не крещёная? Игорь говорил.
– Игорь? – прищурился Артём Павлович. – Значит, отказываешь?
– Простите, – прошептала Настя.
Он грустно улыбнулся:
– Ладно, не беда. Главное, с Софьей будь рядом. Крестной, говоришь? А крёстным кого? Игоря?
Настя покраснела, сама не зная почему. Артём Павлович усмехнулся:
– Эх, не понимает он своего счастья.
Настя вышла на улицу, где ждал Игорь. Она подкрасила губы, посмотрела в маленькое зеркальце и вдруг улыбнулась. В груди разливалось что-то тёплое, как будто звёзды зажглись внутри.
– Игорь, – сказала она, садясь в машину. – А расскажи ещё про ту книгу про море…
Он улыбнулся, и в его глазах отразилось небо.
– Слушай, Настя, а не сходить ли нам в кафе после смены? Я знаю одно место, там звёзды на потолке рисуют.
Настя засмеялась, и в этот момент поняла: любовь – не комета, что проносится и гаснет. Это звёзды, которые горят тихо, но вечно. И, кажется, она только начала их замечать.
