Если бы звёзды могли говорить, они бы рассказали, как Маша однажды бросила вызов своей судьбе. Её жизнь напоминала старый винил с заевшей пластинкой: один и тот же мотив неудач, который она слушала с детства. Мама, глядя на её слезы, всегда повторяла:
– Соберись, Машенька, и всё наладится.
Но Маша собиралась, старалась, тянула – а жизнь всё равно катилась под откос.
Программистом она стать не смогла, хотя мечтала писать код, как поэт сочиняет стихи. Вместо этого пришлось зубрить бухгалтерские отчёты. Любимый парень, Дима, выбрал её подругу Катю, а Маша, чтобы доказать себе и миру, что ей всё равно, выскочила замуж за Антона. Антон был обаятельным, но любил только своё отражение в зеркале. Их брак то искрил ссорами, то тонул в равнодушии. Когда их дочке Насте исполнилось четыре года, Антон ушёл к другой, оставив Машу с ребёнком и алиментами, которые едва покрывали коммуналку.
– Ты сама виновата, – бросила мама, когда Маша попросила её посидеть с Настей, которая то и дело болела. – Надо было уметь мужа удержать. А с ребёнком – закаляй её, я сто раз тебе говорила.
Маше пришлось сменить работу на ту, где меньше платили, но не ворчали из-за её частых больничных. Антон забирал Настю раз в пару месяцев, да и то с кислой миной, словно делал одолжение. Маша чувствовала себя одинокой, как маяк в бурю. Ей хотелось тепла, надёжного плеча рядом, но признаться в этом было неловко: вокруг все твердили, что современная женщина должна быть независимой и сильной.
И тут появился Егор. На работе его считали чудаком: он носил старомодные пиджаки, поправлял очки с толстыми стёклами и всегда держал в кармане платок с вышитыми инициалами. Его истории про кота, которого он спас с улицы, вызывали у коллег улыбки, но Маша слушала их с интересом. Однажды её компьютер завис, и Егор полдня колдовал над ним, попутно рассказывая, как его кот Мурзик научился открывать дверцу холодильника. Маша угостила его домашним пирогом с яблоками, и они разговорились так, будто знали друг друга сто лет.
Но что дальше? Егор был слишком застенчив, чтобы сделать первый шаг, а Маша, несмотря на все разговоры о независимости, не решалась позвать его на свидание. Корпоратив стал её шансом. Она договорилась с Антоном, чтобы тот забрал Настю, купила синее платье с открытой спиной и впервые за долгое время почувствовала себя живой. Но Антон, как всегда, подвёл:
– Не могу взять Настю, у меня свои планы, – буркнул он по телефону.
– Мы же договорились! – вспыхнула Маша. – У меня тоже корпоратив!
– Ты никогда их не любила, – отрезал он.
Это была ложь. Маша обожала праздники, но Антон всегда находил способ испортить ей настроение перед ними, и она сдавалась.
– Ты обещал, – тихо повторила она.
– Это твоя дочь, – бросил он. – Разбирайся.
Маша едва сдержала слёзы. Ни танцев, ни ужина с Егором, ни шанса на что-то новое. А тут ещё Настя подхватила температуру, и везти её к бабушке, которая не особо жаловала внучку, было нельзя. Мама Маши тоже не горела желанием помогать: в детстве она оставляла Машу одну или с соседкой, а теперь и вовсе отмахивалась.
И тут Машу осенило. Насте уже семь, неужели она не справится пару часов одна? Маша оставит ей телефон, сок, чипсы и мультики на планшете. Что может пойти не так?
Настя обрадовалась: мамин планшет был редким лакомством. Маша взяла с неё обещание отвечать на звонки и измерять температуру каждый час. Настя, только что принявшая сироп от жара, кивала и улыбалась.
На корпоративе Егор был неотразим: тёмно-зелёный костюм, белоснежная рубашка и галстук-бабочка в мелкий горошек. Он искал Машу взглядом, и она это чувствовала. Когда он подошёл, коллеги из бухгалтерии захихикали, но Маша не обращала внимания.
– Потанцуем? – спросил Егор, слегка покраснев.
Маша улыбнулась и протянула руку. Музыка закружила их, и на миг всё казалось возможным. Но через час Настя начала звонить:
– Мам, мне жарко, – ныла она. – Когда ты придёшь?
Маша велела ей выпить лекарство и лечь спать, но сердце сжималось от тревоги. Егор заметил её волнение:
– Если ребёнку плохо, попробуй тёплый чай с мёдом. Моя сестра так спасает племянников.
Маша не стала объяснять, что Настя ещё не умеет греть чай. Сама она в её возрасте уже варила кашу и заваривала маме чай, когда та возвращалась домой под утро. Но для Насти Маша хотела другой жизни – с заботой, с тёплыми варежками и горячим шоколадом, который не обжигает.
Шум корпоратива мешал говорить, и танцевать весь вечер с Егором было неловко. Наконец, он предложил:
– Может, кофе? У меня в кабинете есть отличный, из Колумбии.
Маша уже представляла, как они сидят за столиком, смеются, и, может, даже… Но телефон снова зазвонил.
– Мам, мне страшно, – хрипела Настя. – Тут тени по стенам бегают…
– Какие тени? – сорвалась Маша. – Ложись спать!
И вдруг она вспомнила себя: маленькую, в третьем классе, с температурой под сорок. Мамы не было, дома было пусто, а за окном мерещились тёмные силуэты. Маша тогда пряталась под одеялом, сжимая старую плюшевую собаку, и плакала от страха.
– Прости, Егор, мне надо бежать, – сказала она, уронив сумочку. Чашка кофе разбилась, как её надежды.
– Всё в порядке, – мягко ответил он. – Дети важнее. У меня племянники, я знаю, как это.
Маше стало стыдно: она злилась на Настю, на Антона, на себя.
– У меня билеты в театр, на послезавтра, – вдруг сказал Егор. – Может, пойдём?
Маша хотела согласиться, но вспомнила про Настю.
– Не с кем её оставить, – вздохнула она.
– Понимаю, – кивнул он, и в его глазах мелькнула тень разочарования.
Дома Настя горела. Термометр показал 39.8. Маша пыталась напоить её лекарством, но Настю тошнило. Паника нарастала. Что делала мама, когда Маша болела? Кажется, обтирала её чем-то холодным, но точно Маша не помнила.
Она набрала мамин номер.
– Ну что ты паникуешь? – отозвалась мама. – Оботри её водой с уксусом, дай сироп, и всё пройдёт. Вечно ты как маленькая!
Маша сорвалась. Впервые за годы она выкрикнула всё: как мама бросала её одну, как никогда не помогала, как из-за неё Маша чувствует себя никчёмной.
– Да что ты несёшь? – обиделась мама. – Ладно, не ори. Сейчас приеду.
Маша не поверила своим ушам, но через час мама была у двери. Она ловко сбила Насте температуру, напоила её чаем и уложила спать.
– Зови своего Егора, – сказала мама, хитро прищурившись. – Я посижу с Настей. И не реви, ты же не одна теперь.
Маша ахнула. Мама, которая всегда отмахивалась, вдруг стала на её сторону.
На следующий день Маша написала Егору. Он ответил сразу: обрадовался, обещал захватить мёд для Насти и билеты в театр. А ещё предложил после спектакля заехать к нему – познакомить Настю с Мурзиком.
Вечером, глядя на спящую дочь, Маша вдруг поняла: звёзды всё-таки говорили. И, кажется, они шептали, что её жизнь вот-вот засияет по-новому.
