– Свадьбы не будет. Отец не хочет видеть в нашей семье девушку без гроша за душой, – голос Артёма, моего жениха, резанул слух, словно нож, через полуоткрытую дверь. Я замерла в соседней комнате, уже в подвенечном платье, сжимая букет из полевых маков, которые собирала на рассвете. Сердце заколотилось так, что я едва удерживала цветы в дрожащих руках.
– Артём, ты что, серьёзно? – раздался голос Егора, его двоюродного брата. – Она же там, в платье, ждёт. Сам ей скажешь?
– И что мне делать? – Артём понизил голос, но каждое слово долетало до меня. – Отец вчера полночи орал, что не примет её. Сказал, что вычеркнет меня из завещания и уволит, если женюсь.
Я прислонилась к стене, чувствуя, как грубая штукатурка цепляется за атласный подол. В комнате пахло мятой – тётя Вера поставила на подоконник горшок с растениями. За окном гудели шмели, но внутри меня всё сжалось от предательства.
Сквозь щель в двери виднелась часть гостиной: Артём сидел на диване, обхватив голову руками, а Егор стоял у окна, нервно теребя занавеску. Хотелось ворваться, закричать, но ноги будто приросли к полу.
– Артём, – Егор повернулся к нему, – ты же её любишь. Кольцо подарил, клялся, что вместе навсегда. Как теперь в глаза ей посмотришь?
– Люблю, – Артём поднял взгляд, и я уловила в его глазах тень отчаяния. – Но без отца я пустое место. У меня ни работы, ни сбережений. А она… Она из посёлка, Егор. У неё ничего нет, кроме мечтаний.
– И что? – Егор хмыкнул. – Ты с самого начала это знал. Клялся, что тебе наплевать на деньги. А теперь струсил из-за папаши?
Артём вскочил, прошёлся по комнате и хлопнул кулаком по спинке стула.
– Я не струсил! – рявкнул он. – Просто я не знаю, как жить без его денег. Он дал мне всё – учёбу, квартиру, машину. Если ослушаюсь, он меня уничтожит. На что мы с Катей будем жить?
Я так сильно сжала букет, что стебли маков треснули. Катя – это я. Девушка из посёлка, которой он обещал звёзды с неба. А теперь я – «никто», из-за которой он готов отменить свадьбу.
Дверь скрипнула, и я поняла, что больше не могу стоять в тени. Расправив плечи, я вошла в гостиную. Артём застыл, увидев меня, а Егор кашлянул и отступил к стене.
– Катя, – Артём побледнел, – ты… ты всё слышала?
– Каждое слово, – ответила я, стараясь держать голос ровным, хотя внутри всё кипело. – Значит, свадьбы не будет, Артём?
Он открыл рот, но слова застряли. Его взгляд метался по мне – по платью, которое я шила ночами, по косе, которую заплетала с улыбкой. Я видела его вину, но она уже ничего не значила.
– Катя, – выдавил он наконец, – я не хотел, чтобы так получилось. Я тебя люблю, правда. Но отец…
– Отец, – перебила я, чувствуя, как горят щёки. – Всё из-за него, да? Ты клялся, что мы вместе справимся с любыми трудностями. А теперь я – обуза?
– Ты не обуза, – он шагнул ко мне, но я отстранилась. – Ты для меня всё. Но я не могу пойти против него. Ты не знаешь, какой он…
– Я знаю, – отрезала я. – Ты выбрал его деньги, а не меня. Это всё, что мне нужно знать.
Егор кашлянул, шагнул вперёд:
– Катя, не думай, что он тебя не любит. Отец его – как цепной пёс, всех грызёт. Но я за тебя, если что.
– Спасибо, Егор, – я взглянула на него, сдерживая слёзы. – Но мне не нужны защитники. Я верила в нас с Артёмом. А теперь вижу, что ошиблась.
Артём опустил голову, а я швырнула букет на диван и вышла. Платье шуршало, словно издеваясь над моей болью, а в груди росла пустота, будто кто-то выжег всё, что я любила.
Я вернулась в крохотную комнату, где утром примеряла платье с мечтами о будущем. Там стояла узкая кровать с выцветшим пледом, треснутое зеркало и мои старые ботинки в углу. Я рухнула на кровать, глядя на себя в зеркале: платье, растрепавшаяся коса, слёзы на щеках. Хотелось разорвать этот наряд, убежать, но сил не осталось. Я просто сидела, глотая воздух.
Через полчаса в дверь постучали. Я ждала Артёма, но вошла тётя Вера – маленькая, с яркими глазами и копной рыжих кудрей.
– Катя, девочка моя, – она присела рядом, обняв меня. – Слышала я всё. Как ты держишься?
– Плохо, тёть Вер, – я шмыгнула носом. – Он меня бросил. Сказал, что я никто, раз из посёлка.
– Никто? – Она всплеснула руками. – Да ты золотце! Умная, работящая, с душой. Это их семья глупая, раз тебя не разглядела. А Артём твой – трус, раз отца послушал.
– Я думала, он меня любит, – прошептала я. – Обещал, что вместе горы свернём. А теперь…
– Обещания – ветер, – тётя Вера погладила меня по руке. – А поступки правду говорят. Что дальше делать будешь?
– Не знаю, – призналась я. – Хочу в посёлок вернуться. Там хоть мама с папой меня не предадут.
– А может, в городе останешься? – предложила она. – У меня чердак пустует, живи, пока силы не соберёшь.
Я слабо улыбнулась. Тётя Вера всегда умела найти слова, которые греют.
– А что я Артёму скажу? – спросила я. – Он там, с гостями разбирается.
– Ничего не говори, – отмахнулась она. – Собери сумку и иди. Пусть сам за тобой бегает, если посмеет.
Я кивнула, чувствуя, как в груди загорается искра решимости. Бегать за ним, умолять – не моё. Он выбрал отца, а я выберу себя.
Я вернулась в дом, где должна была быть свадьба. Гостей уже разогнали, только Артём и Егор сидели на веранде, пили что-то из бутылки. Увидев меня, Артём вскочил, чуть не опрокинув стул.
– Катя, ты где была? – Он шагнул ко мне, пахнуло перегаром. – Я тебя обыскался!
– У тёти Веры, – ответила я ледяным тоном. – Собирала вещи. Ухожу.
– Уходишь? – Он заморгал. – Куда?
– В город, – сказала я. – Поживу у тёти, пока не найду жильё. А ты, Артём, живи как знаешь. Свадьбы ведь не будет, так?
– Катя, постой, – он схватил меня за локоть. – Я не хотел тебя ранить. Я просто…
– Ты просто выбрал папины деньги, – я вырвала руку. – А я тебе не нужна. Всё ясно.
– Не ясно! – Он повысил голос. – Я тебя люблю, Катя. Но отец – это… Ты не понимаешь!
– Понимаю, – отрезала я. – Ты слабый. И мне такой не нужен.
Егор хмыкнул, а Артём сжал кулаки, но промолчал. Я развернулась и ушла, не оглядываясь. Платье осталось на кровати – пусть забирает, мне оно больше не принадлежит.
Я переехала к тёте Вере. Она отдала мне чердачную комнату с покатым потолком и маленьким окном, откуда виднелись звёзды. Я вернулась на работу в кофейню, брала дополнительные смены, копила деньги. Артём писал, звонил, но я блокировала его. Однажды он заявился к тёте Вере с букетом, но она выставила его за дверь, размахивая скалкой.
Через два месяца я сняла угол в городе – крохотную комнату с протекающим краном, но свою. Работала, училась дышать заново. Иногда вспоминала Артёма – его смех, его тёплые руки. Но потом вспоминала его слова за дверью, и боль отпускала.
Прошёл год. Я записалась на курсы бариста, мечтая открыть свою кофейню. Взяла подработку – раздавала листовки по вечерам. Артёма, говорят, отец отправил работать за границу, чтобы «образумить». А я живу. Не «никто», как он сказал, а Катя – девушка, которая строит своё будущее.
Однажды вечером, возвращаясь с курсов, я зашла в парк. Там, на скамейке, сидел старик и кормил голубей. Он улыбнулся мне, и я вдруг остановилась.
– Девушка, вы будто светитесь, – сказал он. – Что-то хорошее случилось?
– Жизнь, – ответила я, улыбнувшись. – Она начинается.
Я пошла дальше, чувствуя, как ветер играет с моими волосами. Впереди был мой город, мои мечты и я – та, кто никогда не сдастся. А где-то там, за горизонтом, остались Артём и его выбор. Но это уже не моя история.
