Оглушительный рёв автокрана разбудил всё село, и любопытные глаза соседей прилипли к окнам: на крюке, словно диковинный улов, болтался… уличный туалет! Внутри, вцепившись в стены, орал во всё горло Семён, а в кабине крана сияла улыбкой его жена Маша.
— Думай, милый, как дальше жить будешь! — кричала она, ловко орудуя рычагами. — Обидел жену — теперь качайся на ветру, пока не одумаешься!
Эта история в селе теперь легенда. Женщины хохочут, пересказывая её за чаем, а мужчины отводят взгляд и нервно теребят кепки. Хотите знать, как Маша, хрупкая мечтательница, заставила весь край говорить о себе? Тогда слушайте.
Маша с детства была не как все. Пока подружки шили платьица для кукол, она заворожённо следила за строительными кранами, что возвышались над городом, как великаны. Её тянуло к этим железным махинам, к их мощи и грации. Родители, простые деревенские труженики, только качали головами: «Брось дурь, Маша, берись за хозяйство! Коров доить, грядки полоть — вот твоё дело». Но она, помогая по дому, тайком рисовала в тетрадке краны и мечтала о дне, когда сама заберётся в кабину.
В школе Маша звезд с неба не хватала. Учителя, глядя на её тройки, советовали: «Иди в кулинары, дочка, или в швеи. Не твой это путь — железки ворочать». Но Маша не слушала. Она знала: её место — за рычагами крана, на высоте, где ветер свистит в ушах, а мир внизу кажется игрушечным.
После школы она обзвонила десятки училищ, пока не нашла одно, где готовили крановщиков. В приёмной комиссии на неё смотрели с недоверием: «Девочка, ты серьёзно? Тут одни парни учатся, да и работа тяжёлая». Но Маша упёрлась: «Я справлюсь». И её взяли — правда, с оговоркой, что при первой же слабине отчислят.
Учёба пошла на удивление гладко. Маша зубрила теорию, разбиралась в схемах и правилах, а на практике её руки словно сливались с машиной. Преподаватели, поначалу посмеивающиеся, вскоре начали ставить её в пример. Парни-однокурсники злились, но ничего не могли поделать: Маша управляла краном так, будто родилась в кабине. Даже старый мастер, глядя на её работу, покачал головой: «Талант, девка, талант. Но на стройке тебе не место. Кто ж женщину на кран пустит? Скажут, к беде».
Маша только улыбалась. Она знала, что докажет своё. С красным дипломом она явилась на стройку нового микрорайона в соседнем городе. Начальник, бородатый дядька с суровым взглядом, отмахнулся: «Иди, крась стены или супы вари. Кран — не бабье дело». Но Маша не отступала. Каждый день она приходила и просила дать ей шанс. В конце концов, начальник, устав от её настойчивости, бросил: «Ладно, покажи, что умеешь. Перенеси вон ту балку. Не справишься — уйдёшь».
Маша справилась. Балка легла точно на метку, словно по линейке. Рабочие ахнули, начальник почесал затылок и буркнул: «Ну, будь по-твоему. Бери кран». Так Маша стала первой женщиной-крановщицей на той стройке. Ей поручали самые сложные задачи, и она ни разу не подвела. Хрупкие конструкции, тяжёлые плиты — всё под её управлением двигалось плавно и точно.
Деньги Маша не тратила на побрякушки. Она копила на мечту: собственный дом в родной деревне. Городская суета её тяготила, а в селе, среди полей и лесов, дышалось легко. Она хотела вернуться, но не с пустыми руками, а с домом, который построит сама.
Всё изменилось, когда в её жизнь ворвался Семён. Высокий, с лукавой улыбкой, он чуть не сбил Машу с ног, промчавшись мимо на мотоцикле. Извинился, предложил кофе — и закрутилось. Они гуляли по вечерам, болтали обо всём на свете. Маша долго не решалась признаться, что работает крановщицей, боясь, что он засмеёт её «мужскую» профессию. Но когда выяснилось, что Семён — обычный механик из соседнего села, приехавший в город на заработки, она решилась.
— Маша, какая разница, кем ты работаешь? — сказал он. — Главное, будь моей женой. Я хочу дом, семью. А кран твой — это ерунда, забудешь его, когда дети пойдут.
Маша, ослеплённая любовью, согласилась. Они поженились, и на свадьбу родня скинулась на кругленькую сумму. Маша с Семёном решили: пора строить дом. Маша взялась за дело с жаром. Когда нанятым крановщикам не хватало сноровки, она сама садилась в кабину. Рабочие только диву давались: «Вот это хозяйка! Семён, тебе повезло!»
Дом вырос быстро. Новоселье справили с размахом, и жизнь потекла как в сказке: уютный дом, цветущий огород, запах пирогов. Маша, забыв о кране, растворилась в хозяйстве. Семён, работая на ферме, возвращался поздно и требовал уюта, вкусной еды и полного подчинения. Маша старалась, ведь любила мужа и хотела, чтобы он был доволен.
Но со временем Семён изменился. Его голос стал резким, слова — колкими. «Маша, полы грязные! Суп невкусный! Огород зарос!» — бросал он, не замечая, как жена с утра до ночи крутится по дому. Когда Маша забеременела, он смягчился, но ненадолго. «Роди сына, слышишь? Девчонку не приму!» — заявил он, хлопнув дверью.
На свет появилась дочка, Леночка, с огромными карими глазами. Кричала она так, что стены дрожали. Семён, хоть и не выгнал Машу, как грозился, стал ещё холоднее. Его упрёки сыпались градом: «Котлеты жёсткие! Бельё плохо выстирано! Чем ты весь день занимаешься?» Маша, качая дочку, только вздыхала: «Леночка капризная, не могу её оставить».
Семён всё чаще пропадал по ночам, возвращался пьяным, швырял посуду. Маша терпела, виня себя: может, она и правда плохая хозяйка? Её искры в глазах потухли, улыбка исчезла. Та, что когда-то укрощала краны, теперь боялась лишний раз слово сказать.
Однажды их позвали в гости к тётке Семёна. Маша, обрадованная возможностью вырваться из дома, нарядилась, уложила волосы. Но Семён, вернувшись с работы, рявкнул: «Куда собралась? Твоё место — дома, с ребёнком! Иди, ванну отмой, я там наследил. А я один пойду, не бабье это дело — по гостям шастать».
Маша, проглотив слёзы, сняла платье. Когда Семён ушёл, она разрыдалась. Соседка Вера, заглянувшая присмотреть за Леночкой, ахнула: «Маша, что с тобой?» И, не выдержав, выдала: «Твой Семён с городской фифой крутит! Бухгалтерша из соседнего села, вся из себя модная. Сегодня она в гостях у тётки будет. Потому он тебя и не пустил!»
Маша замерла. В груди загорелся огонь, которого она не чувствовала давно. Она посмотрела на спящую дочку, вспомнила, как Семён клялся в любви, и решилась. «Вера, присмотри за Леной. Я скоро вернусь».
Она не пошла в гости. Вместо этого Маша села на автобус и помчалась в город. Там, в депо, она разыскала своего старого бригадира. После долгого разговора он, посмеиваясь, вручил ей ключи от автокрана: «Делай, что задумала, но не перестарайся!»
К вечеру Маша вернулась в село на кране. Поставила его во дворе, замаскировав за сараем, и уложила дочку спать. Когда Семён, хмельной и весёлый, заявился домой, Маша притворилась сонной: «Сём, унитаз сломался, воды нет. Сходи во двор, в уличный».
Семён, ворча, побрёл в туалет. Только он устроился, как домик задрожал и… взмыл в воздух! Открыв дверь, Семён обомлел: его сортир болтался на крюке крана, а в кабине сияла Маша.
— Думай, милый, как дальше жить будешь! — крикнула она. — Обижал жену, гулял направо и налево? Теперь качайся, пока не одумаешься!
Семён заорал: «Маша, ты спятила! Спусти меня, кому говорю!» Но она только рассмеялась: «Кричи громче, пусть твоя краля услышит! Или соседей разбуди, они оценят, как ты без порток в небе болтаешься!»
Семён, сообразив, что дело серьёзное, притих. Всю ночь он просидел в подвешенном домике, под ветром и звёздами, проклиная свою глупость. На рассвете, когда петухи запели, он взмолился: «Маша, прости! Бес попутал! Люблю тебя и Ленку, клянусь! Больше не обижу, только спусти!»
Маша, стоя на крыльце, посмотрела на собравшихся соседей, которые уже хихикали, снимая Семёна на телефоны. «Ладно, — сказала она. — Но запомни: ещё раз меня или дочку обидишь — подниму выше, и не над двором, а над всей деревней!»
Она плавно опустила домик на место. Соседи аплодировали, бабы подмигивали Маше, а мужики смущённо отводили глаза. С того дня Семён стал другим. Он больше не повышал голос, помогал по дому и носил Леночку на руках. А Маша вернулась на стройку — благо, город был в получасе езды. Работала три дня в неделю, а остальное время посвящала дочке и огороду.
В селе говорят, что после той ночи разлады в семьях как рукой сняло. Мужья стали ласковее, а жёны — хитрее. А если кто из мужчин забывается, ему достаточно шепнуть: «Позвать Машу с краном?» — и он мигом вспоминает, как высоко может взлететь его самолюбие.
