Диана 
Сквозь тусклое окно автобуса звёзды казались осколками чьей-то разбитой мечты, и Лера, глядя на них, вдруг поняла, что сорвалась. Обычный вторник, конец октября, а она уже не в своём городе. Утро началось как всегда: старшая дочка, Маша, ушла в школу, ворча, что снова забыла тетрадь по химии, а младший, Тим, с боем был сдан в детский сад. Воспитательница Зоя Ивановна, женщина с добрыми глазами и строгим голосом, стала для Леры настоящей находкой. Тим, обычно упрямый, как маленький мул, с ней превращался в послушного мальчишку. До Зои Ивановны два других садика пришлось бросить: Тим ревел так, что стены дрожали, стоило ему увидеть шкафчики с яркими наклейками. Даже когда Лера приносила его любимую футболку с динозавром, он всё равно устраивал сцены, будто его вели на эшафот.
С Зоей Ивановной всё изменилось после случайной встречи в парке. Тим, в своей динозавровой футболке, капризничал, отказываясь уходить с качелей. Зоя Ивановна присела рядом, что-то тихо сказала ему, и мальчик, к удивлению Леры, тут же встал и гордо показал ей нарисованного на асфальте тираннозавра. Зоя похвалила его и угостила яблоком из своей сумки. Тим вцепился в её руку, а Лера, смущённо улыбаясь, пробормотала:
– Простите, он обычно не такой… приставучий.
Зоя Ивановна только кивнула и спросила:
– А в какой сад ходит этот юный палеонтолог?
Лера призналась, что ни в какой. Так Тим попал к Зое Ивановне. Конечно, он всё ещё мог устроить истерику, но уже не такую оглушительную. Вот и сегодня он умудрился плюхнуться в лужу, расстроенный, что нельзя карабкаться по мокрой горке. Новая куртка, которую Лера с такой радостью купила (Тим ведь был младшим, и ему редко доставалось что-то новенькое, обычно донашивал Машину одежду), теперь была покрыта грязными разводами.
Но лужа была не единственным испытанием этого утра. За завтраком Маша, жуя бутерброд, небрежно бросила:
– Мам, тебя в школу вызывают.
– Что ты опять натворила? – Лера почувствовала, как в груди закипает раздражение.
– Да ничего страшного, – Маша закатила глаза. – Я просто пошутила на уроке, притворилась, что упала в обморок. Учительница запаниковала, урок отменили. Она жива, я проверяла.
Лера вздохнула и попросила мужа, Антона, сходить в школу. Она устала выслушивать нотации учителей, тем более что Машина бунтарская натура явно досталась ей от отца.
– Лер, ты же знаешь, у меня проект горит, – отмахнулся Антон.
– А у меня, думаешь, времени вагон? – вспыхнула она. – Если бы ты хоть иногда брал на себя детей, я бы могла вернуться в галерею!
– Да кому нужна твоя галерея? – фыркнул он. – Это ж не Лувр какой-нибудь. Переехали бы в Москву, там бы тебя с руками оторвали.
Ссора разгорелась, как сухая трава. У среднего сына, Вани, от криков родителей снова начался тик – глаз дёргался, как будто кто-то дёргал за невидимую ниточку. Лера уже потратила кучу денег на врачей и успокоительные, и от этого ей стало так обидно, что она чуть не расплакалась. Пришлось сделать вид, что они с Антоном помирились, и пообещать Маше, что сама пойдёт в школу. Ваня, к счастью, почти успокоился.
Утро окончательно пошло наперекосяк, когда Лера села в неправильный автобус. Она поняла это, только когда он свернул в сторону, противоположную студии пилатеса. Лера записалась туда в надежде найти хоть немного покоя, но вместо этого чувствовала себя неуклюжей и вечно опаздывающей. Тренер, подтянутая и строгая Ксения, однажды мягко намекнула:
– Валерия, есть курсы по тайм-менеджменту, они помогут вам лучше организовать свой день.
Слово «организовать» резануло, как нож. Лера всю жизнь старалась всё делать правильно: вовремя закончила институт, вовремя вышла замуж, вовремя родила детей. Но где-то в этой гонке за «вовремя» она потеряла себя.
– Вы на вокзал? – спросил мужчина в сером пальто, протискиваясь мимо её свёрнутого коврика для пилатеса.
– Да, – буркнула Лера, хотя на вокзал ей было не надо.
Она вышла на остановке, не зная, что делать дальше: ехать на пилатес, где Ксения посмотрит на неё с лёгким укором, или домой, чтобы корить себя за потраченные деньги и слабую волю. Автобус до Москвы стоял у светофора, готовый вот-вот тронуться. Лера не поняла, что ею двигало: она махнула рукой, водитель открыл дверь, и она шагнула внутрь.
– Билет можно купить? – спросила она.
Оказалось, можно. И даже место у окна нашлось. Лера села, закрыла глаза и подумала: «Ну и пусть. Съезжу в Москву. Ничего страшного».
Пять часов туда, пять обратно. Даже если успеть за день, дома она будет только к ночи. Усталость навалилась, как тяжёлое одеяло. Лера полночи клеила с Ваней поделку на школьный конкурс «Осенний вальс», а потом ещё утюжила рубашки Антону и детям. В автобусе она почти сразу уснула.
Проснулась уже на подъезде к Москве. Телефон разрядился – она забыла его зарядить. Сначала Лера запаниковала: вдруг детям понадобится ей позвонить? Но потом в этой панике мелькнула странная радость: телефон мёртв, она ни в чём не виновата.
В Москве моросил дождь. Лера любила дождь – он будто смывал всю тяжесть. Она бродила по Арбату, сворачивая в переулки, пока не промокла насквозь. В маленьком кафе заказала латте и эклер, вспомнив, что не ела с утра. Вокруг кипела жизнь: кто-то стучал по клавиатуре ноутбука, кто-то торопливо глотал суп, группа студентов шумно спорила о новом фильме. Лера смотрела на них и думала: «У всех есть дело. А я? Я просто таскаю этот быт, как чемодан без ручки». Мама всегда говорила, что женщина должна держать дом, но мамы уже не было, чтобы с ней поспорить. А свекровь, вечно ссылающаяся на больное колено, помогать с детьми не спешила.
Вдруг Лера поняла, чего хочет: в Пушкинский музей. Она не была там с прошлого лета, но билет, кажется, ещё действителен. В музее время растворилось. Она бродила среди картин, забыв о часах, пока голод не напомнил о себе. Эклер давно переварился, и Лера вспомнила, как однажды с Антоном и детьми они ездили в Парк Горького. Там были потрясающие хот-доги. Может, съесть один? А потом решить, что делать дальше.
В автобусе до парка было душно. Голод кружил голову, а чувство вины пробивалось сквозь защитную стену, которую Лера выстраивала весь день. Что она делает? Дома дети, Антон, наверное, сходит с ума. Зачем она вообще сюда приехала?
В Парке Горького Лера направилась к фуд-корту. Хот-дог пах так аппетитно, что она чуть не забыла о проблемах. Но когда пришло время платить, кошелька в сумке не оказалось. Она перерыла все карманы – ничего. Неужели вытащили? Похоже, да.
– Можно переводом? – предложил парень за кассой.
Лера попыталась включить телефон, но он был мёртв.
– У вас нет зарядки для такого? – с надеждой спросила она.
Парень покачал головой:
– У меня только для андроида.
Чтобы не расплакаться при всех, Лера пробормотала извинения и вышла. Надо найти зарядку, твердила она себе. У кого-то же должна быть такая зарядка! Она зашла в одно кафе, потом в другое – безрезультатно. Купить новую? Но на что? Денег нет. Лера ругала себя за то, что не выучила номера Антона и детей. Антон сто раз просил её запомнить, но цифры в её голове путались, как провода в старой коробке.
Усталость накрыла с головой. Лера дошла до набережной Москвы-реки. Дождь прекратился, река отражала огни города, будто звёзды упали в воду. Пытаясь оживить телефон, Лера не заметила девочку, которая неслась, как маленькая ракета. Они столкнулись, телефон вылетел из рук, сделал пируэт в воздухе и плюхнулся в реку. Девочка заревела, её мама набросилась на Леру:
– Смотрите, куда идёте!
Лера хотела объяснить про телефон, про мужа, про всё, но слёзы душили. Она только пробормотала:
– Простите, – и отошла к скамейке.
На другом конце скамейки сидел парень с ярко-синими волосами и пирсингом в брови. Он бросил на неё взгляд, но ничего не сказал. Лера, вся мокрая и грязная от падения, проверила лоб – шишка набухала, но крови не было.
Парень порылся в рюкзаке и молча протянул ей пачку влажных салфеток.
– Спасибо, – шмыгнула носом Лера.
Она вытерла лицо, попыталась отчистить пальто. Слёзы, которые она сдерживала весь день, хлынули потоком.
– Что стряслось? – спросил парень, глядя куда-то в сторону.
Лера, сама не зная почему, выложила всё: про побег из дома, украденный кошелёк, утонувший телефон.
Он выслушал, не перебивая, потом достал из кармана несколько мятых купюр.
– На «Сапсан» ещё успеешь. К полуночи будешь дома.
Лера замерла. Неужели всё так просто?
– Оставь номер, я верну деньги, – сказала она.
– Не надо возвращать, – он улыбнулся. – Но номер могу дать. На всякий случай.
Лера вдруг смутилась, как школьница.
– Я, знаешь, замужем.
– Слышал, слышал, – хмыкнул он.
Чтобы сменить тему, она спросила:
– А как до вокзала добраться? Точно успею?
– Сейчас такси вызову, – он достал телефон.
Парень проводил её до машины, сунул в руку бумажку с номером.
– Пиши, если что. Но деньги не возвращай.
В порыве, которого Лера сама от себя не ожидала, она чмокнула его в щёку. Потом, опомнившись, смяла бумажку и выбросила в урну у вокзала. Не хватало ещё писать незнакомцам.
На поезд она успела. В вагоне пыталась вспомнить номер Антона или детей, но цифры ускользали. Ничего, приедет – объяснит. Как-нибудь.
Дома было тихо. Лера сняла ботинки и на цыпочках прошла на кухню. Антон спал, уронив голову на стол. Рядом стояла пустая кружка из-под чая. Он был в мятой рубашке, будто не успел переодеться после работы. Лера коснулась его плеча. Он вздрогнул, поднял голову. Глаза были красными от усталости.
– Лера? Где ты была? Я чуть с ума не сошёл!
Она села рядом, потрогала шишку на лбу.
– Не знаю. Очнулась на набережной. Телефон утонул. Кошелёк украли.
Антон нахмурился, осмотрел её, будто проверяя, цела ли.
– По голове ударили? – спросил он.
– Кажется, да, – соврала Лера, чувствуя, как вина растворяется в усталости.
Он обнял её, прижал к себе.
– Бедная моя… Завтра к врачу. Надо проверить, вдруг сотрясение.
Лера кивнула, уткнувшись в его плечо.
– Антош, можно я вернусь в галерею? Хотя бы на полставки?
Он отстранился, посмотрел на неё с лёгкой улыбкой.
– Ну, если даже с шишкой на лбу ты об этом думаешь, значит, не так уж сильно тебя приложило.
– Я серьёзно!
– Я тоже. Иди, Лер. Я разберусь с Машей, поговорю с её учительницей. Она, кстати, сказала, что Маше не хватает дисциплины.
– Вот именно!
– А ещё я забрал Тима из садика. Зоя Ивановна, между прочим, чудо. Сказала, что он весь день рисовал динозавров.
Лера улыбнулась.
– Ты справился?
– А ты сомневалась? – он усмехнулся. – Знаешь, я подумал… Я могу забирать Тима пораньше. Дедлайны подождут.
– Так я могу выйти на работу?
– Да, Лер. Я же сказал. Господи, я так боялся, что ты нас бросила.
Лера провела рукой по его щеке.
– Глупый. Я вас люблю. Куда я денусь?
Голова болела, телефон было жалко, но в груди разливалось тепло. Этот день, такой сумасшедший и неправильный, подарил ей странную свободу. Она вдруг поняла, что больше не хочет теряться в рутине. Завтра она позвонит в галерею. И, может, даже запишется на новый курс – не пилатес, а что-нибудь вроде живописи. Чтобы рисовать звёзды, падающие в реку.
