Диана 
Любовь — это пожар, который сжигает все преграды, или ловушка, расставленная судьбой? Юлия брела по заснеженной улице, сжимая поводок своего лабрадора, а в голове крутились слова, которые обожгли её сердце: «Ты никто, чтобы претендовать на моего сына!»
Вечер был холодным, и Юлия, закутанная в старый пуховик, казалась тенью на фоне ярких витрин. Её настроение было таким же мрачным, как тучи над городом. Даже соседка Ксения, заметив её из окна, не смогла пройти мимо.
— Юль, ты чего одна в такую пору? — крикнула Ксения, высовываясь из подъезда.
— Привет, Ксюш. Просто… гуляю, — Юлия попыталась улыбнуться, но её голос дрожал.
— Да ладно, вижу, что дело не в прогулке. Спускаюсь, рассказывай! — Ксения накинула пальто и через минуту уже шагала рядом. — Ну, что стряслось? Ты будто привидение.
Юлия вздохнула, и слова полились сами собой:
— Сегодня была у Егора. Его мать… Вера Павловна. Она меня будто под микроскоп разглядывала. Мы весь день готовились: стол накрыли, я даже платье новое купила, чтобы не опозорить. А она… Она сказала, что я — никто. Что я, помощница в ателье, недостойна её сына. Егор молчал, Ксюш. Просто молчал!
— Ого, — присвистнула Ксения. — А ты что?
— А что я? Стояла, как дура, и слушала, как она меня унижает. Сказала, что я охочусь за их деньгами. Что Егору нужна невеста из «их круга». А я… я ведь просто люблю его.
— Сколько Егору лет? — уточнила Ксения, поправляя шарф.
— Двадцать шесть.
— Ну и что? Он взрослый парень, сам разберётся. Эта Вера Павловна, видать, из тех, кто сына под каблуком держит. А Егор-то что говорит?
— Он… он меня защищал, но как-то вяло. Сказал, что любит, но я же вижу — боится матери. Она у них в семье как генерал. А я… я просто Юля, которая шьёт занавески и живёт с тётей в двушке.
Ксения остановилась и посмотрела на подругу:
— Слушай, а тебе самой Егор нужен? Если он не может за тебя постоять, может, ну его?
Юлия молчала, глядя, как лабрадор роется в сугробе. Егор был не похож на других. Высокий, с доброй улыбкой и глазами, в которых она тонула. Он не хвастался семейным бизнесом, не щеголял дорогими часами, как его друзья. С ним Юлия чувствовала себя живой. Но слова Веры Павловны словно яд разливались в её душе.
—
Егор был влюблён. Впервые за долгое время он чувствовал, что рядом с Юлией может быть собой. Она не требовала от него ни яхт, ни поездок на Мальдивы, как его бывшие. Она смеялась над его шутками, готовила ему кофе по утрам и мечтала открыть свою мастерскую. Но его мать, Вера Павловна, видела в Юлии лишь угрозу. «Эта девица хочет влезть в нашу семью, как мышь в кладовку», — заявила она мужу, Сергею, за ужином.
— Успокойся, Вера, — Сергей отложил вилку. — Егору двадцать шесть. Пусть сам решает.
— Решает? — Вера фыркнула. — Он наивный, как ребёнок! Эта Юлия — расчётливая девица. Работает в ателье, живёт с тёткой. Что она может ему дать? Позор нашей семье?
— Ты преувеличиваешь, — Сергей покачал головой. — Если Егор счастлив, какая разница, кто она?
— Разница огромная! — Вера стукнула ладонью по столу. — Мы двадцать лет строили бизнес, чтобы наш сын связался с какой-то швеёй? Я этого не допущу.
На следующий день Вера Павловна заявилась в квартиру, которую снимал Егор. Его не было дома — он уехал на встречу. Юлия, увидев гостью, растерялась.
— Вера Павловна, здравствуйте! Егор скоро вернётся, хотите кофе? — она старалась быть радушной, но голос дрожал.
— Не хочу, — отрезала Вера, оглядывая квартиру с явным презрением. — Юлия, давай без церемоний. Ты понимаешь, что не пара моему сыну?
Юлия замерла, чувствуя, как кровь приливает к щекам.
— Я… я люблю его, — тихо ответила она.
— Любовь? — Вера усмехнулась. — Ты любишь его деньги. Егор — наследник нашего дела, а ты — никто. Мой совет: не ломай ему жизнь. Уходи. И не смей возвращаться.
Юлия хотела возразить, но слова застряли в горле. Она молча кивнула, схватила пальто и выбежала из квартиры, сдерживая слёзы.
Когда Егор вернулся и узнал, что произошло, он был вне себя. Он набрал матери, но та не отвечала. Тогда он помчался к Юлии. Она сидела в своей комнате, глядя в окно.
— Юль, прости меня, — Егор опустился на колени. — Я не знал, что она так сделает. Я люблю тебя. Мы уедем, начнём всё с нуля, только не бросай меня.
— Егор, — Юлия посмотрела на него усталыми глазами, — твоя мать права. Я не из вашего мира. Тебе нужна другая.
— Нет! — он схватил её за руку. — Ты — моя жизнь. Я не хочу быть марионеткой в их играх.
Но Юлия покачала головой. Она знала, что Вера Павловна не остановится. Лучше уйти сейчас, чем жить под её давлением.
—
Прошла неделя. Юлия старалась не думать об Егоре, но каждый вечер её тянуло проверить телефон. Она устроилась на новую работу — в небольшой магазин тканей, чтобы отвлечься. А однажды вечером её тётя, Лидия Ивановна, встретила её с неожиданными новостями.
— Юль, ты не поверишь! Звонили из юридической конторы. Помнишь наш старый дом в деревне? Его наконец-то оформили на нас!
— Серьёзно? — Юлия оживилась. — Мы сможем его продать?
— Не просто продать, — тётя улыбнулась. — Там под землёй нашли какие-то минералы. Компания хочет выкупить участок за миллионы!
Юлия замерла. Это меняло всё. Она больше не была «никем». Но вместо радости она почувствовала пустоту. Деньги не вернут Егору смелости, а ей — веры в их любовь.
Тем временем Вера Павловна узнала о наследстве Юлии. Егор, не сдержавшись, рассказал ей всё, надеясь, что мать изменит своё мнение.
— Так она теперь богачка? — Вера прищурилась. — Интересно. Может, я погорячилась. Если это правда, пусть возвращается. Егор, зови её на ужин.
— Ма, ты серьёзно? — Егор смотрел на неё с отвращением. — Ты гнала её, потому что она «бедная», а теперь, когда у неё деньги, она тебе подходит? Я думал, ты хотя бы честна в своих предрассудках.
Вера Павловна промолчала, но её взгляд говорил о многом. Егор ушёл, хлопнув дверью.
—
Юлия стояла на вокзале, держа билет в другой город. Она решила начать новую жизнь — подальше от Веры Павловны, от воспоминаний, от боли. Тётя осталась в городе, чтобы завершить сделку с домом, а Юлия хотела дышать свободно.
Перед отъездом она встретилась с Егором в парке. Он выглядел измученным.
— Юль, не уезжай, — его голос дрожал. — Я порвал с матерью. Я уволился из их компании. Я хочу быть с тобой. Не ради денег, а ради нас.
Юлия посмотрела на него. В его глазах была искренность, но она знала: тень Веры Павловны всегда будет висеть над ними.
— Егор, — она мягко коснулась его щеки, — я желаю тебе счастья. Но я выбираю себя. Прощай.
Поезд тронулся, и Юлия, глядя в окно, почувствовала, как тяжёлый груз спадает с плеч. Она не знала, что ждёт её впереди, но впервые за долгое время улыбнулась. Её ждала новая жизнь — не в тени чужих амбиций, а в свете её собственной мечты.
