Диана 
«Ты никто, и место твоё — в тени!» — бросали ей родные, не ведая, какой огонь таится в её душе.
Старый двор в сердце спального района дышал ностальгией: облупленные скамейки, ржавые качели и горка, словно уставшая от детских игр. Для Лины этот уголок был больше, чем просто пейзаж — здесь она, маленькая девочка с косичками, гоняла на велосипеде, строила шалаши под старым клёном и мечтала о звёздах. Теперь, спустя годы, она вернулась сюда не по своей воле. Звонок от матери с намёком на «серьёзный семейный совет» вынудил её бросить дела и приехать. На кону стояла квартира покойной бабушки Веры Павловны, где у Лины, к удивлению многих, оказалась своя доля.
Сойдя с автобуса, Лина окинула взглядом пятиэтажку. Время стёрло краски с её стен, как и тепло из отношений с семьёй. Мать, Ольга Сергеевна, и отец, Виктор Михайлович, всё ещё жили здесь, а старшая сестра Катя давно обзавелась своим гнёздышком в новостройке. Лина же уехала в столицу, где её студия графического дизайна начала приносить плоды. Родные считали её увлечение «баловством», но она давно перестала оправдываться.
Бабушка ушла полгода назад, оставив трёхкомнатную квартиру троим: родителям и Лине. «Пусть у малышки будет опора», — любила повторять Вера Павловна, зная, как непросто младшей внучке в семье. Катя в завещании не упоминалась — её дела и так шли в гору. Лина же, хоть и жила в другом городе, осталась прописанной в бабушкиной квартире.
Мать намекала, что пора «разобраться с наследством». Лина сжимала в руках папку с документами, предчувствуя бурю. Она знала: родные не в восторге от её доли. «Зачем ей квартира, если она нас бросила?» — доносились обрывки их разговоров. Но Лина была готова отстаивать своё.
Дверь открыла Катя — стильная, с идеальным макияжем, но с холодком в глазах.
«О, звезда пожаловала. Заходи, все ждут», — бросила она, отступая в сторону.
Внутри квартира преобразилась: новый ламинат, дизайнерские светильники. Видимо, ремонт делали без Лины — её давно не звали в родной дом. В гостиной父母 сидели с каменными лицами.
«Вот и наша путешественница», — Ольга Сергеевна сложила руки на груди. «Садись, разговор назрел».
Лина присела на краешек кресла, ощущая, как взгляды родных давят на неё. Катя устроилась рядом, а родители заняли диван напротив.
«Начнём», — отец откашлялся. «Квартира поделена: мне 50%, маме 30%, тебе 20%. Так?»
«Так», — Лина раскрыла папку с документами.
«Хорошо», — продолжил Виктор Михайлович. «Мы хотим либо продать квартиру и поделить деньги, либо Катя с семьёй туда переедет. Но твоя доля всё усложняет».
Лина нахмурилась: «Усложняет? Каким образом?»
«Ты же в столице, Лина», — вмешалась мать. «Зачем тебе эта рухлядь? Мы предлагаем выкупить твою долю. Это разумно».
Катя кивнула: «Серьёзно, сестрёнка, будь практичной. Продай свою часть, возьми деньги и живи своей жизнью».
Слова резанули, как нож. Лина ожидала подвоха, но их напор выбивал из колеи. Бабушка хотела, чтобы у неё был свой угол, а теперь её выталкивают. «И сколько вы предлагаете?» — спросила она, стараясь не выдать дрожь в голосе.
«По рынку», — отец выложил бумаги. «Квартира стоит около четырёх миллионов. Твои 20% — это 800 тысяч. Мы готовы дать 650».
Лина едва сдержала возмущение. «Почему 650? Рыночная цена — 800».
«Учти состояние квартиры», — мать повысила голос. «Ремонт, налоги, хлопоты — всё на нас. 650 — щедрое предложение».
Катя добавила: «Лина, не упрямься. Ты же не вернёшься сюда. Возьми деньги и не создавай проблем».
Слово «проблемы» эхом отозвалось в груди. Лина вспомнила, как в детстве бежала за Катей, мечтая быть как она, а теперь сестра смотрит на неё, как на помеху.
«А если я хочу оставить долю?» — тихо, но твёрдо спросила Лина. «Могу сдавать её в аренду».
Отец фыркнул: «Сдавать? Ты серьёзно? Ты же витаешь в облаках со своими картинками».
«Графический дизайн — не картинки», — Лина выпрямилась. «Моя студия приносит доход. Я имею право на свою долю».
«Право?» — мать всплеснула руками. «Бабушка, конечно, любила тебя, но это не значит, что ты должна мешать семье».
Лина отвернулась к окну, где качался старый клён. «Назови цену», — наконец сказала она.
«Шестьсот пятьдесят тысяч», — отец был непреклонен. «Или подписывай бумаги, или сиди со своей долей и разбирайся сама».
Лина поднялась: «Мне нужно подумать. Несколько дней».
Катя закатила глаза: «Думай быстрее. Мы не будем вечно ждать».
«Не торопите», — Лина направилась к двери. «Я сообщу».
На улице она глубоко вдохнула, пытаясь унять обиду. «Они хотят вышвырнуть меня за копейки», — подумала она, шагая к кафе, где её ждал старый друг Максим.
Максим, местный фотограф, знал Лину со школы. За кофе она выложила всё: про давление, заниженную цену, равнодушие родных. Он слушал, потирая подбородок.
«Похоже, они решили, что ты сдашься», — сказал он. «Но у тебя есть козыри. Твоя студия — не шутки. Ты можешь настоять на 800 тысячах или вообще не продавать».
«Не продавать?» — Лина задумалась. «Но тогда начнётся война».
«А что, если перевернуть игру?» — Максим хитро улыбнулся. «Скажи, что хочешь выкупить их доли. У тебя же есть сбережения, да?»
Лина рассмеялась: «Выкупить? Это три с лишним миллиона! У меня нет столько».
«Но есть репутация», — возразил он. «Банк даст кредит под твой бизнес. Плюс твоя доля уже твоя. Если купишь их 80%, квартира будет полностью твоей».
Идея казалась безумной, но заманчивой. Лина представила лица родных, уверенных, что она «никто». «А что, если притвориться, что я готова купить?» — пробормотала она.
«Попробуй», — подмигнул Максим. «Они явно не ждут такого хода».
На следующий день мать позвонила, требуя «закрыть вопрос». Лина вернулась в родительскую квартиру, где уже собрались все, включая риелтора — лощёного мужчину в костюме.
«Ну что, Лина, готова?» — отец постучал ручкой по столу. «Подписываем за 650 тысяч».
Лина взглянула на риелтора: «Скажите, какова реальная стоимость квартиры?»
Тот кашлянул: «Примерно 4,2 миллиона. Ваша доля — около 840 тысяч».
«Интересно», — Лина скрестила руки. «А мне предлагают 650. Не находите это странным?»
Отец нахмурился: «Мы уже объяснили: ремонт, налоги… Это нормальная цена».
«Тогда у меня своё предложение», — Лина выдержала паузу. «Я хочу выкупить ваши 80%».
В комнате стало так тихо, что было слышно тиканье часов. Катя открыла рот, мать побледнела, а отец замер.
«Ты о чём?» — выдавил он.
«Я покупаю вашу долю», — повторила Лина. «По рынку это около 3,3 миллиона. Могу предложить 3,2 при быстром оформлении».
«Это шутка?» — Катя нервно рассмеялась. «Откуда у тебя такие деньги?»
«Моя студия приносит прибыль», — Лина посмотрела сестре в глаза. «Клиенты из Европы, контракты с брендами. Я не афишировала, но могу показать документы».
Мать заёрзала: «Но ты же… просто рисуешь что-то. Какой бизнес?»
«Графический дизайн для международных компаний», — Лина улыбнулась. «Это больше, чем ‘рисовать’. Если квартира вам так дорога, оставьте её. Но если готовы продать — я покупаю».
Отец вспыхнул: «Мы хотели купить твою долю, а не отдавать свою!»
«Тогда платите 840 тысяч за мои 20%», — парировала Лина. «Или я беру всё. Выбирайте».
Риелтор кашлянул: «Э-э… интересный поворот. Надо бы обсудить».
Катя прошипела: «Ты специально нас провоцируешь?»
«Я защищаю свои права», — Лина пожала плечами. «Бабушка дала мне долю. Вы называете меня лишней. Я доказываю обратное».
Семья молчала, ошеломлённая. Даже риелтор смотрел на Лину с уважением.
«Нам нужно время», — наконец выдавил отец.
«Неделя», — кивнула Лина. «Я жду».
Она вышла, чувствуя, как сердце бьётся в ритме победы.
Через неделю семья сдалась. Они не смогли собрать 840 тысяч, а идея кредита их пугала. В итоге они согласились продать свои доли за 3,2 миллиона. Лина использовала сбережения и взяла кредит, уверенная, что её бизнес окупит вложения.
На подписании документов мать тихо сказала:
«Лина, мы, наверное, погорячились… Не думали, что ты так далеко зайдёшь».
«Ничего», — Лина улыбнулась. «Теперь вы знаете, кто я. Давайте оставим обиды».
Оформление прошло гладко. Лина стала хозяйкой квартиры, где каждый угол хранил бабушкин дух. Она решила превратить её в творческую студию — место для мастер-классов, встреч с клиентами и вдохновения.
Вечером, стоя у окна с видом на старый клён, Лина развернула бабушкин платок, найденный в шкафу. В нём лежала записка: «Лина, будь сильной. Ты всегда найдёшь свой путь».
«Нашла, бабушка», — прошептала она, глядя на звёзды.
Квартира стала не просто наследством, а символом её победы. Родные, некогда считавшие её тенью, теперь звонили с осторожным уважением. А Лина, обретя свободу, начала новый этап жизни — яркий, как её мечты, и прочный, как бабушкина вера в неё.
