Диана 
В уютной квартире на окраине города разгорался нешуточный спор. Егор, с горящими глазами, листал каталог мебели на ноутбуке, пытаясь заразить жену своим энтузиазмом.
— Катя, ты только посмотри! Этот кухонный гарнитур из «Дом Мебели» — просто мечта! Матовая отделка, встроенная подсветка, и цвет — точь-в-точь как мама хотела для своей кухни! — он повернул экран к жене. — Представляешь, как она обрадуется?
Катя, раскладывая покупки на кухонном столе, лишь бросила равнодушный взгляд на экран и продолжила сортировать овощи.
— О да, конечно, — с сарказмом ответила она. — Тамара Сергеевна будет в восторге, когда узнает, что это я выбрала её гарнитур. Скорее всего, скажет, что я безвкусная и что такие модные штучки — пустая трата денег. Или, как в прошлом году, заявит, что я хочу выставить её старушкой, которой пора всё менять.
Егор тяжело вздохнул, закрывая ноутбук.
— Ты драматизируешь, Катя. Мама давно мечтает обновить кухню. Это её шестидесятилетие, серьёзный повод! Я подумал, мы могли бы скинуться и сделать ей такой подарок.
— Скинуться? — Катя резко остановилась, держа в руках помидор. — Это ты и я, что ли? С каких пор я должна тратить свои деньги на подарки женщине, которая при каждой встрече напоминает, что я ей не ровня?
— Ну хватит! — Егор попытался обнять жену, но она ловко увернулась. — Мама не такая уж плохая. Просто у неё… Сложный характер.
— Сложный характер? — Катя рассмеялась, но в её смехе не было веселья. — Егор, она отменила нашу поездку в Италию, потому что, видите ли, мне полезнее провести лето на её даче, сажая кабачки! Это не характер, это война!
Егор опустил взгляд, вспоминая тот случай. Тогда он промолчал, надеясь, что конфликт сам рассосётся.
— Ладно, я понимаю, у вас бывают недопонимания…
— Недопонимания? — Катя отложила нож и повернулась к мужу. — Шесть лет, Егор. Шесть лет она делает всё, чтобы я чувствовала себя чужой. Я не достаточно утончённая, не достаточно хозяйственная, не умею готовить её фирменный борщ. А теперь ты хочешь, чтобы я не только пошла на её юбилей, но и потратила кучу денег на подарок?
— Это важно для неё, Катя, — настаивал Егор. — Она всю жизнь экономила, чтобы у нас с сестрой всё было. Теперь Светка в Австралии, и я — единственный, кто у неё остался. Неужели так сложно сделать ей приятное?
— Вот ты и делай! — Катя вернулась к нарезке овощей, её движения стали ещё резче. — Покупай этот гарнитур из своих сбережений, а я на её праздник не пойду. Не хочу тратить выходной на её колкости и фальшивые улыбки.
— Но мы же семья! — воскликнул Егор. — Ты стала частью нашей семьи, когда вышла за меня!
Катя замерла, а затем медленно повернулась, её глаза сверкали от гнева.
— Семья? Твоя мать при каждом удобном случае даёт понять, что я тут никто! Что я не соответствую её стандартам! А ты называешь это семьёй? Мои родители, Егор, принимают тебя как родного, несмотря на то, что ты у них бываешь раз в год. Вот это — семья. А твоя мать видит во мне только угрозу своему влиянию на тебя.
Утро следующего дня началось с тишины. Егор ушёл на работу, хлопнув дверью, а Катя осталась дома, всё ещё переваривая вчерашний разговор. Почему он никогда не замечал, как его мать манипулирует ситуацией? Почему всегда вставал на её сторону?
Внезапно телефон пиликнул — уведомление от банка. Катя открыла приложение и ахнула: с их общего счёта, куда они копили на новую машину, исчезло четыреста тысяч рублей. Дрожащими руками она набрала номер мужа.
— Егор, ты снял деньги? — её голос дрожал от сдерживаемого гнева.
— Я хотел тебе сказать… — начал он неуверенно.
— Сказать, что ты взял наши деньги без спроса? Деньги, которые мы откладывали на машину?
— Это не воровство! — возразил Егор. — Я взял их на подарок маме. Это же для семьи!
— Для твоей матери! — выпалила Катя. — Для женщины, которая подарила мне на день рождения набор дешёвых полотенец, а тебе — умные часы! Для той, кто запретила приглашать моих родителей на нашу годовщину!
— Катя, давай не будем опять…
— Нет, это ты не начинай! — она почти кричала. — Мы договаривались, что крупные траты обсуждаем вместе. Или твои обещания ничего не стоят?
Повисла тяжёлая пауза.
— Ты права, — наконец выдавил Егор. — Я должен был спросить. Но ты так категорично отказалась, а я не хотел дарить маме что-то дешёвое…
— И решил обмануть меня? — Катя чувствовала, как внутри закипает ярость. — Знаешь что? Оставь эти деньги себе. Считай, это мой прощальный вклад в счастье твоей матери. Но на машину можешь не рассчитывать — поедешь с ней на дачу, как она любит.
Она сбросила звонок и бросила телефон на диван. Взгляд упал на их свадебное фото на стене. Тамара Сергеевна стояла рядом с Егором, крепко сжимая его руку, с натянутой улыбкой глядя на Катю. Та свадьба была настоящим испытанием: свекровь настояла на «традиционном» празднике в ресторане её подруги, где половину гостей составляли её знакомые. От Кати были только родители и лучшая подруга.
Вечером Егор вернулся домой, но Катя встретила его холодным молчанием. Он попытался заговорить, но наткнулся на стену отчуждения.
— Я заказал гарнитур, — наконец сказал он. — Доставят прямо к маме за день до юбилея. Будет сюрприз.
— Отлично, — сухо ответила Катя, не отрываясь от журнала. — Уверена, Тамара Сергеевна оценит твой героизм.
— Неужели так сложно называть её мамой? — устало спросил Егор. — Мы женаты шесть лет.
— А она хоть раз назвала меня дочерью? — Катя захлопнула журнал. — Всегда только «Екатерина», с таким видом, будто я ей что-то должна. Так что нет, она мне не мама.
Егор опустился на диван, потирая виски.
— Я не понимаю, почему вы не можете поладить. Другие же как-то находят общий язык со свекровями…
— Может, потому что другие свекрови не переставляют мебель в чужом доме? — огрызнулась Катя. — Не критикуют каждое моё решение? Не требуют, чтобы я отчитывалась, чем тебя кормлю?
— Она просто заботится…
— Нет, Егор. Она контролирует. А ты позволяешь ей это делать.
За три дня до юбилея Тамары Сергеевны напряжение в доме достигло пика. Егор и Катя почти не разговаривали, избегая даже совместных ужинов. Егор задерживался на работе, а потом подолгу шептался с матерью по телефону, закрывшись в кабинете. Катя притворялась, что ей всё равно, но каждый раз ловила себя на том, что прислушивается к его разговорам.
Вечером накануне юбилея Егор вернулся домой с решительным выражением лица.
— Нам надо поговорить, — сказал он, когда Катя уже собиралась лечь спать.
— О чём? — она скрестила руки. — О том, что твоя мать требует, чтобы я явилась на её праздник? Или о том, что ты снова потратил наши деньги?
— Я подал на развод, — тихо произнёс Егор, глядя в пол.
Катя замерла, чувствуя, как сердце пропустило удар. Она ожидала упрёков, требований, но не этого.
— Что ты сделал? — её голос был обманчиво спокойным.
— Заявление подал сегодня. Рассмотрение через месяц. У нас есть время всё исправить, если ты захочешь.
— Если я захочу? — Катя нервно рассмеялась. — Ты подаёшь на развод и говоришь, что это я должна хотеть всё исправить? Это что, ультиматум?
— Не ультиматум, — Егор покачал головой. — Я просто устал от этой войны. Каждый раз, когда речь заходит о маме, ты становишься другой — злой, непримиримой. Я не могу так больше.
— И ты выбрал её, — констатировала Катя, её голос дрожал. — Как всегда.
— Я никого не выбирал! Я хотел, чтобы вы обе были в моей жизни! Чтобы мы были семьёй!
Катя подошла к окну, глядя на мерцающие огни города. Её сердце разрывалось от боли и гнева, но она заставила себя говорить спокойно.
— Все эти годы я думала, что проблема в твоей матери. В её контроле, в её неприятии меня. Но теперь я вижу, что проблема в тебе. Ты не можешь поставить меня на первое место. Ты боишься расстроить свою мать больше, чем потерять меня.
Телефон Егора зазвонил. На экране высветилось «Мама». Катя горько улыбнулась.
— Ответь, не заставляй её ждать. Уверена, она хочет узнать, как продвигается её план по возвращению сына под крыло.
Егор ответил, отойдя в другую комнату. Через десять минут он вернулся, выглядя ещё более подавленным.
— Мама хочет поговорить с тобой, — сказал он. — Считает, что вы должны всё обсудить.
— Серьёзно? — Катя рассмеялась, но в её смехе была только горечь. — Шесть лет она меня презирала, а теперь хочет говорить? После того, как ты подал на развод?
Её телефон завибрировал. Номер свекрови. Катя показала экран Егору.
— Ну что ж, посмотрим, что она скажет. Будет притворяться любящей мамой или наконец выложит всё, что думает?
— Катя, пожалуйста, поговори с ней, — умолял Егор. — Может, вы наконец поймёте друг друга.
— А если нет? — она посмотрела ему в глаза. — Если я не стану той невесткой, которую она хочет? Ты всё равно уйдёшь?
— Я не хочу уходить, — устало сказал Егор. — Я хочу, чтобы мы были семьёй.
— Я тоже этого хотела. Но твоя «семья» — это там, где все пляшут под дудку твоей матери. И я больше не могу так жить.
—
День юбилея Тамары Сергеевны наступил. Егор с утра уехал к матери, чтобы помочь с приготовлениями. Перед уходом он бросил на Катю последний взгляд.
— Может, передумаешь? Приезжай хотя бы к вечеру.
— Удачного праздника, — холодно ответила Катя, не отрываясь от ноутбука. — Передай поздравления.
Как только дверь закрылась, Катя решительно направилась к шкафу. Она достала чемоданы и начала собирать вещи Егора — одежду, книги, даже его любимую кофемашину. Затем перешла в ванную, сложив его косметику и аксессуары. Фотографии с их совместных поездок она оставила на полке — слишком больно было их трогать.
К обеду она закончила. Четыре чемодана стояли у двери. Катя вызвала курьера и указала адрес свекрови.
— Доставить к шести вечера, — сказала она. — Это подарок на юбилей, очень важно.
В приложении для доставки цветов она заказала элегантный букет белых роз с запиской: «Возвращаю вам вашего сына. С юбилеем и наилучшими пожеланиями, Екатерина».
Затем она позвонила своей подруге.
— Маша, можно я поживу у тебя пару недель? Да, из-за свекрови. И из-за Егора. Кажется, это конец.
—
В доме Тамары Сергеевны царила праздничная суета. Гости — в основном её подруги и дальние родственники — восхищались новым кухонным гарнитуром, сияющим в свете ламп.
— Егорка — золото! — хвасталась Тамара Сергеевна соседке. — Всё сам выбрал, всё организовал. Не то что его сестра, сбежала за границу и знать нас не хочет!
Егор натянуто улыбался, проверяя телефон. Ни одного сообщения от Кати.
В разгар вечера раздался звонок в дверь.
— Это, наверное, тётя Люба опоздала! — оживилась Тамара Сергеевна. — Егор, открой!
Егор открыл дверь и замер. Курьер сгружал чемоданы в прихожую.
— Доставка для Тамары Сергеевны! — весело сказал парень. — Распишитесь!
— Что это? — свекровь протиснулась к двери. — Я ничего не заказывала!
— Подарок, — курьер вручил ей букет роз и записку. Тамара Сергеевна прочитала её, и её лицо побледнело.
— Это что за шутки? — она протянула записку Егору.
Прочитав, он набрал номер Кати, его руки дрожали.
— Что это значит? — спросил он, едва она ответила.
— Это значит, что я устала, Егор, — спокойно ответила Катя. — Ты подал на развод, и я решила не тянуть. Твои вещи у твоей матери. Замки я поменяла. Не возвращайся.
— Ты устроила это в день маминого юбилея? — Егор понизил голос, отойдя от гостей. — Специально, чтобы её унизить?
— А ты подал на развод, чтобы унизить меня? — голос Кати дрогнул. — Шесть лет я терпела, пыталась быть хорошей женой, хорошей невесткой. Но ты всегда выбирал её. Теперь живи с этим выбором.
Тамара Сергеевна выхватила телефон у сына.
— Екатерина! — начала она ледяным тоном. — Это возмутительно! Устраивать такие сцены в мой день рождения!
— С юбилеем, Тамара Сергеевна, — перебила Катя. — Вы добились своего. Ваш сын снова ваш. Только не удивляйтесь, если однажды он поймёт, что вы разрушили его жизнь.
Катя отключилась. Тамара Сергеевна гневно посмотрела на сына.
— Какая наглость! И ты терпел её все эти годы? Я же говорила, она тебе не пара! Ничего, сынок, поживёшь у меня, найдём тебе достойную девушку…
Егор смотрел на мать, и в его глазах появилось что-то новое — смесь боли и ясности.
— Нет, мама, — тихо сказал он. — Я не останусь. И новую жену искать не буду. Мне нужна Катя.
— Но она выгнала тебя! — воскликнула Тамара Сергеевна.
— И правильно сделала, — Егор горько улыбнулся. — Потому что я позволял тебе вмешиваться в нашу жизнь. И только теперь понял, какую ошибку совершил.
Он повернулся к гостям, которые с любопытством наблюдали за сценой.
— Простите, мне нужно идти. Есть вещи поважнее юбилеев.
Егор выбежал из квартиры, оставив мать в окружении гостей и чемоданов. На улице он набрал номер Кати, но она не ответила. Тогда он написал сообщение: «Я был неправ. Я всё исправлю. Дай мне шанс».
—
Катя сидела в кафе с Машей, глядя на мигающий экран телефона. Сообщение от Егора горело на экране, но она не спешила отвечать.
— Что будешь делать? — спросила Маша, отпивая кофе.
Катя задумчиво посмотрела в окно, где первые осенние листья кружились в свете фонарей.
— Не знаю, — честно ответила она. — Может, он наконец понял, что натворил. А может, это просто ещё одна попытка усидеть на двух стульях.
— А если он выберет тебя? По-настоящему? — Маша наклонилась ближе.
Катя улыбнулась, но в её улыбке была тень грусти.
— Тогда ему придётся доказать это не словами, а делами. И не только мне, но и себе. Потому что я больше не соглашусь быть второй после его матери.
Она выключила телефон и сделала глоток чая. Впервые за долгое время она чувствовала себя свободной — от ожиданий, от контроля, от необходимости доказывать, что она достойна. И что бы ни решил Егор, Катя знала: её жизнь теперь будет только её.
